Ирина Маркова - Ира-ничные стихи

То было на корпоративке
Друзей, знакомых и врагов.
Остро́в зачитывал отрывки
Своих куплетов и стихов.

Воображенье будоражат
Куплеты острые, как клин,
И тут поэт увидел Машу,
Похожую – один-в-один –

На самого него, Остро́ва –
Стоит у стеночки одна,
И понял – нет пути иного –
Ведь так похожа, сатана!

Поэт зачитывал отрывки
И наслаждался, как в раю.
…Перевести б корпоративку
В корпоративную семью!

Поэт смущается, но всё же,
К ней подошёл – и вот он я!
Ты – Машенька, а я – Серёжа,
Ну чем, скажи-ка, не семья?

Поняв специфику момента,
Сказал, к ней взоры обратив:
«Ты преврати стихи в легенду,
А я семью – в корпоратив!»

И пытаясь в движенье согреться,
Убыстряю широкий свой шаг…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Только это напрасные мысли –
Ведь от них никуда не уйти.
Снег заносит опавшие листья,
Где ж смогу я себя приютить?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
До чего же дошла ты с любовью,
Непутёвая голова.

Он в сердцах свои рифмы швыряет
Среди русских широких равнин,
И широкий свой шаг ускоряет,
Слыша шорох широких штанин.

Выпил горькую с дедом сугубо,
Где ж поэту себя приютить?
Ну а дед прокалякал беззубо:
«От себя не сбежать, не уйтить».

Явно путаясь в буднях суровых,
Непутёвые льются слова,
И торчит на плечах непутёвых
Непутёво его голова.

Как мало слышно русских песен.
Нас оглушает всех попса.
Как бы печален стал Есенин,
Её услыша голоса.

Любил Есенин тишь поляны,
Птиц перезвон, собачий лай.
Творить как гений без изъяна
Спешит Офитов Николай.

Есенин пел про спелый колос,
И песня улетала вдаль,
Офитова ж услышав голос,
Он впал в глубокую печаль.

В печали сникла мать-старушка,
Что в старомодном шушуне,
И проворчал сквозь зубы Пушкин:
«Красавец, пой, но не при мне!

Попсе внимать – одна досада,
Побудем лучше в тишине.
Пусть лучше вёрсты полосаты
Мне попадаются одне».

… Мартышкин труд превращает
меня в человека.
Что же в подобие Божье меня
превратит?

Известна истина от века –
Мы во Вселенной не одни,
Но превращенье в человека
Случается и в наши дни.

В эпоху быстрого прогресса,
Чтобы от жизни не отстать,
Стремилась долго поэтесса
Богемным человеком стать.

Она строчит за книжкой книжку,
Обозначая свой маршрут,
Она давно уж не мартышка,
Но каждый стих – мартышкин труд!

Магазин.
Покупаю автомобиль и коньки.
Расплачиваюсь купюрами,
С одной стороны – обычными,
А на обороте, на белом –
Мои стихи от руки.

Всю жизнь поэзией полна,
И с продавцами хмурыми
С лихвой расплатится она
Стихом, а не купюрами.

Коль продавец в ответ молчит,
Испытывая фобию,
То на банкнотах настрочит
Она стихов подобие.

Когда ж во сне иль наяву
Купюру взять готовится,
Купюра, как по волшебству,
Фальшивкою становится.

Я:
А-а-а!
Коза на другом берегу:
Ме-е-е!
. . . . . . . . . . . . . . . . .
А коза не отвечает…

Недавно вышедши из леса,
Чтоб утвердиться, для начала,
С козой общалась поэтесса,
Ну а коза не отвечала.

Стих, прокатившись через реку,
Об авторе расскажет внятно:
Ни «бе», ни «ме», ни «кукареку»,
Что стало и козе понятно.

А, поняла! Должна быть глуповата
Одна великолепная цитата.

Поэт, не знающий цитат,
Порой бывает глуповат,
Но и цитаты – вот беда –
Спасут не всех и не всегда.

…Когда я пишу, у меня болят скулы…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда я думаю, у меня болит шея.