Ирина Маркова - Ира-ничные стихи

Есть и просчёты – увидел Музу,
Ударил кием – азарт, вперёд!
Но в сеть попал он – брачные узы,
Удар – и точность до наоборот.

Среди поэзии и бессонниц
Найдётся время сыграть в бильярд.
Плюс – барда ждёт миллион поклонниц,
И даже, может быть, миллиард.

А я не играю. Я просто – бард,
Способный осмыслить и миллиард.

…В канал он поплёвывал с моста,
Со славной девахой вместе:
Была Беатриче просто
Девочкой из предместья.

Веков прошло с тех пор уже немало –
Точнее, не одна уж сотня лет,
И Данте-пацана уже не стало,
Девахи Беатриче тоже нет.
Порой любовь как истина сурова,
Сродни всё той же истине простой –
Жил-был у нас парнишка русский Лёва,
Впоследствии известный как Толстой.
Курил табак, трудился не напрасно,
Косил траву, сгребая сено впрок,
Пописывал в своей Поляне Ясной,
Поплёвывал порою в потолок,
Носил в полях крестьянскую рубаху,
Порою сочинял среди полей,
Он написал про славную деваху,
Кликуху «Анна» он присвоил ей.
Она была прикольная дивчина,
Но вот однажды, явно неспроста,
Под поезд сиганула в миг кручины
Деваха с близлежащего моста.
Толстой решил, что Анне будет крышка,
В доступной форме это сообщил.
…Таких девах крутой поэт Мартышкин
Под лейблом «Беатриче» обобщил.

А законов эволюции не было и нет,
Как и науки о происхождении человека…
Современная преподавательница
несёт в университет
Дремучие воззрения тринадцатого века.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…И прочий древнееврейский бред
Лишённого здравого смысла текста.

Но сколько можно по кругу ходить?
Она же ходит, интриг искательница,
Не может Мартышкину угодить
Дремучая преподавательница.

То эволюцию не признаёт,
То строчкою, то пародией мучая,
Покоя поэту она не даёт –
Преподавательница дремучая.

Мартышкину равных на свете нет –
Вобрал все достоинства человека! –
Она же несёт в университет
Воззренья глухого лохматого века.
О том, что история есть предмет,
Знает один лишь поэт Мартышкин,
Она же свой древнееврейский бред
Взяла из Ветхозаветной книжки.

Когда бы он Новый Завет созда́л
Чёткой строкою и слогом чистым,
Тогда бы Мартышкин миру предстал
Самым талантливым Евангелистом!

Луна … нет кубик для бульона
(На завтрак с гренками – пикантно),
Зима, корица, долька Канта
Со вкусом скуки и лимона.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Шагаю авитаминозно…

Шагая авитаминозно,
В реальность превращая сны,
Поэт слагал стихи серьёзно,
Вприкуску с кубиком луны.

Нашёл занятие пикантным,
Не зная горечи и страха,
Писал стихи вприкуску с Кантом,
Приправив долькой Фейербаха.

Да, Михин сочинял с размахом,
Но догадаться мог едва ли,
Что нынче Гегель с Фейербахом
Его с лимоном смаковали.

Слова – просто рюмки…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А взять отмолчаться –
Опять пару рюмок
Начиркать угрюмо.

Пару рюмочек привычных
Не считая за порок,
Написал поэт приличный
Между делом пару строк.

Написал поэт вприкуску
С бутербродом свой памфлет,
С рюмкой водки на закуску
Свой лирический сонет.

Выпил ярко и красиво
Брудершафт, не помня с кем,
За бутылочкою пива
Сочинивши пять поэм.

Не остался без вниманья
Ямбом писанный стишок,
Принял рюмку с пониманьем
И хорей на посошок.

Строчки дружно закивали –
Им хорей, видать, знаком,
И запели «трали-вали»,
Очевидно, под хмельком.

Всем гулявшим на потеху
Собрались слова гурьбой
И пропели: «К нам приехал
Боря Михин дорогой!»

… Вон при пейсах фарисей восточный
Матом прёт – он из расей.
Такой же пару тысяч лет тому
Всей рожей тыкал в древний свой талмуд…