Виктор Завадский - Пародии

Раз тебе не ясно,

Что Щипахину щипать

Глупо и опасно!

Источник: [1]

В том маленьком городе Н-ском...

Мы часто ходили с оркестром...

...Шли мы всего лишь купаться,

Стирать на природе х/б.

Тогда не ходили по улицам, нет! —

Открыто в обнимку. Не зря удостоились

Мы гнева старушки, что плюнула вслед...

Александр Бобров

Мы в городе Н-ске на речку ходили

Всей ротой — дрожала земля при ходьбе!

С каким восхищеньем девчонки следили,

Как мы с отвращеньем стирали х/б!

Когда мы, коварным под стать сердцеедам,

Ушли, сапогами гремя-грохоча,

Они побежали, не выдержав, следом,

«Защитники наши! Куда ж вы?» — крича.

«Губы» не боясь, я одну деловито

И очень внимательно поцеловал.

Потом — обнимательные — открыто

И ей, и прохожим уроки давал.

На нас отстающие люди брюзжали,

Когда мы, целуясь, по улице шли!

Толпою старушки за нами бежали,

Плюясь, но доплюнуть до нас не смогли.

Поверьте: за новое трудно бороться!

Не сразу за нами пошла молодежь.

Мы были разведчики! Первопроходцы!

Теперь необнявшихся — и не найдешь.

Их разве в кино еще можно увидеть.

А чтоб заразительней был мой пример,

«Медаль за отвагу» мне надо бы выдать,

А также значок: «Революционер»!

Источник: [1]

О этот гнев пристроенных и сытых!

Был разговор и короток и сух.

Мол, Мишка портит лучших местных сук.

Теперь живет он в собственном домишке.

Я говорю ему: «Послушай, Мишка!»

Но Мишка вдруг вскочил и рявкнул злобно...

Ах, черт! Какой в нем человек зачах!

Римма Казакова

Нас было двое рыжих, беспородных,

всегда голодных, но зато свободных,

пес Мишка и его подружка, я

(все думали, что мы одна семья!).

Плебеи, на судьбу мы не пеняли,

парней и кошек по кустам гоняли,

чего простить никак нам не могли

мещане и цепные кобели.

И прорвалась их классовая сущность,

сказать грубей — кобельность их и сучность:

они распространили мерзкий слух,

что Мишка портит лучших местных сук,

хотя, свидетель я, он их не портил,

а исправлял.

Да, но поди поспорь ты

со злобной сворой классовых врагов!

Итог упорной травли был таков:

судом неправым Мишку осудили,

на цепь и службу посадили

и за меня взялись: пустили слух,

что порчу я парней.

Толпа старух

и молодух

за мной гонялась долго

с лассо и сетью.

Ясно, что без толка.

Напали не на ту!

И в ту же ночь

я к Мишке в конуру — бежать помочь —

проникла.

— Мишка, где твоя улыбка? —

спросила я, целуя друга в нос. —

Плюнь! Самая нелепая ошибка...

— Поди ты прочь! — вдруг прорычал мой пес.

— Я это, Миша, я! Да что с тобою?

Ты не узнал?

— Узнал. Обязан чем?

Меня, не фамильярничай со мною,

Зовут Михайлом Бобиковичем!

Да, вышел в люди! Занимаю должность!

Доволен, сыт. Уверенность. Надежность.

Тебе на зависть, вижу, жизнь моя!

— Перерожденец! — заорала я

и в бешенстве (взялась откуда сила!)

перерожденца в морду укусила.

...Назавтра хоронили Мишкин прах.

А ведь какой в нем человек зачах!

Источник: [1]

...Сидят на ветках черные коты,

Скорее звезды впихивая в рты...

Луна едва видна, полуобъедена...

Дерутся разлохмаченные ведьмы

Над трупом золотого трубача.

Вышел месяц из туч топиться...

Леонид Черевичник

Весь ужас в том, что у поэтов мало

Кошмарного! Читателей моих

Всегда холодным потом прошибало,

И шевелились волосы у них.

Секрет искусства знаете вы? Вот он:

Побольше страшноты и черноты!

Кричит в ночи зловещий черный ворон,

Вопят истошно черные коты!

Хоть выколи глаза — все звезды съедены,

Коты во рты пихают их, урча!

Танцуют разлохмаченные ведьмы

Над трупами скелетов ча-ча-ча!

Упырь успел в луну клыками впиться,

Она рванулась и упала в гать.

Луна решила, лучше утопиться,

Чем съеденным лицом чертей пугать!

Мне страшно самому, но мы, мужчины,

Снять ужас перед страхами должны!

...Стихи без трупов, ведьм и чертовщины

Советскому народу не нужны!

Источник: [1]

Стрекозы порхают!

Коровы жуют.

Птицы поют!

Коровы жуют.

Кузнечики скачут!

Коровы жуют.

Букашки снуют.

Коровы жуют.

Жует...

И еще

молоко дает!

Эмма Мошковская

Полгода глядела корове я в рот

И вдруг догадалась:

Корова — жует!

Ворона летает! Синица поет!