Варвара Мадоши: Кто убил Карла Романьо?

— Фон Вальзе?! — вскричал я, потому что не мог придумать ничего умнее. — Так вот кто… но ведь ни малейших!.. А почему нельзя открывать глаза?

— Почему нельзя? Можно, — едким тоном ответил Карл. — Валяй. Но здравый ум впоследствии не гарантирую. Я и за свой-то не ручаюсь… Давай, давай, снимай шейной платок, я тебе завяжу для надежности. А то не удержишься и все равно посмотришь.

— Да что хоть тут! — я послушно начал откалывать булавку. — Карл, я же ученый! Я не могу не увидеть…

— Тут зеркала, — тусклым голосом произнес Карл. — То есть… для меня это зеркала, может быть, для тебя что другое. И в них отражается Вечность.

— Любишь ты красивости, — ругнулся я и добавил крепкое словцо, когда Карл завязывал мне глаза. — Туго!

— Вот пускай лучше туго. Все равно тела тут нет, это одна иллюзия, — утешил меня Карл, вытаскивая у меня из карманов големы. — Спасибо тебе, кстати, если бы ты сюда не добрался, я бы не выбрался. В одиночку мне это теперь не сделать.

— Что ты все-таки натворил? Я так и не понял. Почему не было осколков голема? Зачем атам?

— Я не делал голема. Это скучно, долго. Озарение настигло меня в середине ночи, и я решил сразу же подтвердить свою гипотезу. Я, мой друг, принес себя в жертву ударом атама в сердце. Кстати, это очень больно.

— А как же аксиома Готтальда-Витке? — это было первое, что скакнуло мне на язык. — Болевые ощущения при летальных заклятьях должны смазываться!

— Вот и я так подумал, — хмыкнул Карл. — И ошибся. Кажется, ни Готтальд, ни Витке на себя не проверяли? Заклейми их позором зимой во Франкфурте.

И вот тут мне захотелось махнуть на весь мир и на самого себя рукой, сесть на пол и не двигаться. Потому что, выходит, все было зря. Если Карл и в самом деле принес себя в жертву, чтобы очутиться тут, то он не сможет вернуться. То есть, теоретически, сможет, если я разобью голема — но вернется с пробитым сердцем. Или не сердцем, если он ударил куда-то не туда… но все равно с изрядной дыркой. Едва ли я сумею ее залечить достаточно быстро — или вызвать кого-нибудь, кто сможет.

Идиот. Блестящий, легкомысленный, гениальный, ветреный, невозможный и возмутительный Карл Романьо. Только он мог погибнуть так глупо. Только он мог вызвать столько бури своим отсутствием.

И это ведь кажется такой невероятной чушью, что если бы я по возвращении и решил покрыть память моего друга-ученого позором, поведав миру о его неосторожности, мне никто не поверит!

— Но постой, — начал я. — Неужели тебе никак помочь? Ведь помнишь, есть для необратимых экспериментов один принцип, «ВВП» называется, «время-вера-пространство». Ты ведь даже семестровую работу писал именно по нему…

— Быстро! — закричал Карл и ткнул мне в грудь големом — волей-неволей пришлось его схватить. — Этот, с волосами, мой, как я полагаю? Мои комплименты, Франц, отличная магия подобия. А теперь бей эту херовину, скорей!

Признаюсь, я чуть было не послушался — просто от неожиданности. Но я все-таки был магом, и был им дольше, чем Карл. Я нашел в себе силы противостоять его внушению, поднял руку и сдернул с глаз платок.

…Зеркала, в которых отражается вечность? Да, пожалуй.

И наши с Карлом образы, дробленые, умноженные. Безупречно одетый мужчина средних лет и…

Я не мог спокойно смотреть на то, во что превратился Карл. Но не мог и отвести глаз.

— Не рассказывай про это Хугге, — криво улыбнулся он. — Она девушка впечатлительная.

— Ты слишком долго пробыл здесь? — спросил я.

— И это тоже, — покладисто кивнул мой друг. — Но в основном — последствия удара ножом. А теперь слушай меня внимательно, — он поднял голема над головой. — Ловушку четвертого измерения нельзя покинуть магией, это ты понял правильно. Нужен толчок. Когда я уроню голема, он разобьется. И меня вышибет в наш мир — либо подыхать на каменном полу с дырой в груди, либо такого, как сейчас. Как ты понимаешь, у нас в подобном виде я существовать не смогу. Но если ты разобьешь свою фигурку одновременно со мной, то в наш мир с вероятностью… ммм… приблизительно восемьдесят процентов вышибет тебя, у тебя-то тело целое. А меня — в обратную сторону, дальше. Реактивный принцип.

— Куда — дальше? — спросил я.

— Не знаю, — Карл пожал плечами. — Но я всегда любил путешествовать. Итак, приготовились… — он поднял статуэтку повыше.

— Постой! — воскликнул я. — Я хочу…

— Начали! — лицо Карла исказилось, и он с силой грохнул голема о стеклянный пол. Мне ничего не оставалось, как выпустить из рук мою.