Светлана Багдерина - Не ходи, Эссельте, замуж

– Здесь, здесь!!!.. – раздался обеспокоенный голос из-за спин собравшихся.

Сиххё и люди расступились, и к Масдаю вприпрыжку выскочил Кириан Златоуст, нагруженный горой саквояжей и баулов и увешанный ассортиментом небольшого оркестра.

– Не больше двух, – не медля ни секунды, непререкаемым тоном заявил ковер.

– Но…

– А кто не согласен, может идти пешком.

– Кхм. Но, видишь ли, многоуважаемый Масдай, эти вместилища дорожных принадлежностей…

– Что там, Кириан? – из-за сомкнувшихся было спин прозвучал звонкий голосок и, стуча каблучками по камням, запыхавшаяся и взволнованная, в круг выбежала Эссельте. – Что багаж?

– Не принимают, говорят, перевес, – с тайным злорадством и явным облегчением менестрель поставил на мостовую все полтора десятка чемоданов и развел руками.

– Как – перевес? – вытаращила глаза принцесса. – То есть вы имеете в виду, что я должна побеждать Гаурдака каждый день в одних и тех же туалетах?.. Но ведь это же… бесчеловечно!

– Ну хорошо, – ворчливо согласился ковер. – Три.

– Что?! Никак не меньше четырнадцати!..

Серафима ухмыльнулась в кулак и возвела горе сверкающие искорками еле сдерживаемого смеха очи.

Третий и последующие этапы сбора наследников Выживших обещали быть не такими уж и скучными, как она надеялась.

Местами переходящая в дружескую потасовку с дружеским мордобоем, не менее дружеским членовредительством и исключительно дружеским нанесением тяжких телесных повреждений.

Путем строгого внушения их автору, с занесением под левый глаз в случае необходимости.

«Сделано в Вондерланде. Красильня «Веселая радуга».

Врун или Вруно – гвентское произношение имени Бруно.

Здесь и далее Кириана «озвучивал» стихами Дмитрий Касич.

При всей благодарности за спасение под защитным куполом, позволить Агафону установить еще хоть раз что-нибудь подобное язык не поворачивался ни у кого. Включая Масдая, у которого язык отсутствовал как анатомическая подробность.

А вернее, полное отсутствие оного.

Святого Кирхиддина Уладского – покровителя гвентских целителей. По старинной гвентской легенде первое, что сделал святой отшельник Кирхиддин, сбежав из Гвента в Улад на ПМЖ триста лет назад – изгнал с территории своей новой родины всех змей. Естественно, в Гвент. Где раньше змей не было как класса. И теперь не самую малую часть своего дохода Гвент получал от продажи по всему Забугорью, в том числе и в Улад, лекарств на змеином яде, а его лекари, овладевшие тайнами клыков гремучников и гадюк, славились по всему Белому Свету.

Может быть, потому, что отказать в аудиенции четверке чрезвычайно настойчивых гостей, влетевших в его окно, было в его положении несколько затруднительно.

Отступить на два или более шага или просто выскочить опрометью из комнаты помешала стена за его спиной.

Не исключая возможности, что их не будет по причине полного отсутствия жалобщиков.

Причем агафонов сипел: «К-кабуча!.. Идиот!.. Болван!.. Дебил!.. Склеротичный кретин!.. Толщина, а, следовательно, эффективность защитного поля обратно пропорциональна общей защищаемой площади!.. Кабуча габата апача дрендец!!!..»

Которые, если дотошно отнестись к вопросу, могли бы вполне оказаться как упомянутыми матросами, откачивающими воду из трюма, так и не менее часто вспоминаемыми морскими демонами, воду в трюм нагоняющими.

Если раньше не забывают о них. Но забывал свои посулы Агафон естественным путем, без задней мысли, и посему искренне считал себя человеком обязательным и верным слову.

Там, где еще недавно была простая и понятная пробоина, пульсировало и поблескивало кислотными огоньками во влажном полумраке, чернильно-черное пятно. Из чего оно состояло – не знал никто, включая студиозуса. Но при одном взгляде на новую заплатку даже самые любопытные предпочитали оставаться в неведении.

Но никогда – в сторону улучшения.

Предусмотрительно перепрыгивая с ящика на ящик.

К счастью, лишь в переносном смысле. Третье вмешательство Агафона в навигацию «Гвентянской девы» каравелла пережила бы вряд ли.