Светлана Багдерина - Не все предсказатели одинаково полезны

Проводник – маленький рыжеватый кривоногий человечек с хитро косящими узкими глазами и торчащими во все стороны волосами, что делало его похожим на рябое небритое солнышко c темным прошлым – сочувственно взглянул на приунывшего царевича, не проронившего ни слова с тех пор, как они, собрав остатки шашлыка, взгромоздились на Масдая и отправились в обратный путь – в Атланик-Сити, столицу рудокопов атланов.

– И чего теперь куда? – стараясь звучать скорбно, соответственно ситуации, проговорил он.

– Не знаю… – едва прошевелил губами Иванушка и снова уткнулся лбом в поджатые колени. – Теперь – не знаю…

– А у тебя что – предложения будут? – испытующе прищурился на атлана Агафон.

– Ну, как бы если и подумать, то, может быть, и будут, – уклончиво пожал плечами проводник.

– Так говори, вольный стрелок, не ходи вокруг да около, – очнулся от сытой дремы дед Зимарь. – Как звать-то тебя, сынок? Не обессудь на старика – чегой-то я запамятовал. Имя-то уж у тебя больно непривычное.

– Ясенем меня зовут, – несколько обиженно напомнил атлан.

– Ясенем? – переспросил дед. – Это как дерево, что ли?

– Да, – с гордостью подтвердил проводник. – У нас по названиям деревьев сплошь да рядом детей называют.

– А почему именно деревьев? – заинтересовался волшебник.

– Если не секрет, – уточнил старик.

– Я слышал, у северных народов обычай есть детей в честь камней называть и металлов – Диаманда, Эсмеральда, Сильвер, Злата, Булат и так далее, потому что они у них – редкость и драгоценность. А в наших горах редкость и драгоценность – деревья. Да еще всё, что связано с деревом, в том числе и имена, считаются у нас оберегами от горных демонов. Вот и весь секрет.

– Я спросил у Ясеня: «Где моя любимая?» – пробормотал, горько усмехнувшись своим мыслям, Иванушка и снова уткнулся в колени.

– Я говорю, что где любимая твоя, я знать не могу, – многозначительно взглянул на него атлан. – Но вот человечка, который может, я знаю.

– Кто это? – мгновенно очнулся от своих страданий и вскинул голову царевич.

– А вы долго по нашей стране путешествовали, пока меня нашли? – в ответ на уже свои мысли полюбопытствовал вдруг ни к селу ни к городу проводник.

– Нет. Пару дней, не больше, – ответил Агафон.

– Да и то ее толком не видели – от избушки охотничьей к избушке метались, – добавил дед.

– А-а, – с непонятным удовлетворением протянул Ясень. – Значит, порядков наших и обычаев не знаете.

– Нет, – в один голос подтвердили путешественники, и даже Масдай.

– Тогда я вам расскажу. Есть у меня одна женщина знакомая, которая гадать может. Если я ее попрошу, то она вам что хотите расскажет.

– Так что ж ты раньше-то молчал?! – воскликнул Зимарь.

– А то, – строго взглянул на него проводник, – что гадание у нас под страшным запретом. Если власти пронюхают – в тюрьму загремит не только гадальщик, но и клиент! Опасное это дело. Кого попало к знакомой гадалке я не поведу. И не уговаривайте.

– Так что ж ты это? Сказал «А» – сказывай и «Бэ»! – потребовал дед Зимарь.

Ясень замялся.

– Ясень, пожалуйста, помоги нам! На тебя вся наша надежда! – взмолился Иванушка.

Проводник вздохнул и развел руками.

– Мы заплатим, – проявил чудеса догадливости волшебник, и проводник мгновенно сдался:

– Только это дорого обойдется.

– А правду она говорит-то хоть, али когда как? – прищурился на проводника испытующе дед Зимарь.

– Истинную правду, – как олицетворение оскорбленной искренности, правдивости и честности прижал руку к сердцу Ясень. – Если гадание не выйдет и вы свою кралю разлюбезную не найдете, возвращайтесь – она вам все вернет, до последней монетки.

Иванушка с робкой надеждой обвел взглядом друзей:

– По-моему, это надежная гарантия?…

– Еще бы, – довольно хмыкнул атлан. – Только у меня еще несколько условий будет.

– Каких?

– Ни про гадание, ни про гадалку – никому ни слова, ни полслова.

– Могила, – страшным шепотом поклялся за всех Агафон.

– Чего нагадает – никому постороннему не говорить.

– Ясень… пень…

– Сразу, как только она вам погадает, летите из города и не оглядывайтесь.

– Уже летим, – заверил его Масдай.

– И деньги вперед.

Ковер покружил над городом, почти не различимым в рано опустившихся октябрьских сумерках, и ворчливо поинтересовался у проводника: