Николай Шмигалев - Какого лешего?!

К слову сказать, у княжьего хлевника тоже в помогайках имелось пара ясельных, поветных, тройка конюшенных, да вершник. А вот банник, приставленный к княжьей бане, как и остальные его собратья по цеху, сам справлялся. И огнищанин в одиночку следил за огнем в каминах и печах… эх, что-то отвлеклись мы от основной сюжетной линии. Давайте-ка все по порядку.

Итак, был у княжьего теремного и свой распорядитель – думный тиун – из обельных домовых. Шустрый был домовой, рачительный, голова светлая, да свой дом подопечный не уберег. Нелепый пожар оставил от избы одни головешки. Не углядел домовой, а значит, по закону, должен был суровое наказание понести. Но при выяснении причин разобрались, что прямой вины за недогляд на домовом нет. Там стихия свое взяла – молния в грозу, прямехо во флюгер тюкнула, оттуда «красный петух» и на дом уже перекинулся, – а со стихией тягаться домовым не по силам. Благо хоть семью спас – разбудил всех и из огня сонных буквально на себе вытащил. За это теремной и взял его к себе в распорядители и не пожалел. Расторопшей сего тиуна величали.

Вот, значит, проверил Расторопша всех соседей наших, посчитал всех нелюдей-полуночников и улизнул к теремному доложить, что все пришли, чин по чину разместились в зале совещательной и с нетерпением ждут высокое руководство.

Не заставил себя теремной долго ждать, уважал природных сородичей, не по-людски считался с ними, а по достоинству, и за то, что от дел своих оторвались, и за то, что без опозданий явились все на сход.

Объявился Поставец тотчас, не запылился (в смысле ни одна пылинка на его пути не дрогнула). Никто и не заметил, как он появился. Всем миром вроде во все глаза смотрели, в надежде хоть в этот раз уразуметь откуда тот появится, а все равно упустили то как теремной на седалище княжеском оказался. Теремной в ладошки хлопнул, внимание привлекая, всем поклонился почтенно, сел на престол и ножки в сафьяновых сапожках свесил. Болтает ими, бородку поглаживает, пришедших на сход осматривает. Узрел старост из числа домовых с дальних деревень пришедших, кивнул любезно труженикам села. Остановил свой взор на Стопаре, атамане злыдней, нахмурился, но тоже кивнул. Встретился взглядом с Совуном, самым старым лешаком, подмигнул по-свойски. Собравшиеся соседи с появлением теремного примолкли, в ответ на него поглядывают, выжидают с чего тот начнет: с кнута али с пряника.

Молчание затянулось. Расторопша кашлянул.

Теремной переглянулся с распорядителем, опомнился, посуровел, напустил на себя важный вид, соответствующий его высокому рангу.

Значит с кнута начнет, сразу решили полуночники и не ошиблись.

– Здравы будем, нелюди! – поприветствовал теремной Большой сход и без паузы продолжил. – Собрались мы нынче в непростое время. Все вы уже небось знаете, что днем у светлого князя прямо здесь собирались знатные люди нашего княжества, дела мирские обсуждали, накопившиеся вопросы рассматривали. Много о чем говорили, много чего порешали. Главный вопрос – повышение податей, тоже обтолковали вдоль и поперек, и как князь не хотел поднимать населению оброк, почестье, мыт и десятину, все же убедили его вельможи пойти на это. Причин тому предостаточно, да и не наше это дело. Наше дело оказать подмогу людям. А посему и нам придется поднатужиться, затянуть пояса да закатать повыше рукава.

Собравшиеся трудяги, в основном раздольные, деревенские и мастеровские, зароптали, обсуждая заявление теремного, так как в основном на них ложились дополнительные хлопоты. Остальные тоже под нос себе заворчали досадно. Только злыдни во главе со Стопарем стояли в сторонке, ухмылялись, несмотря на то, что им тоже, как пить дать, работенки прибавиться – пропойц да бузотеров одурманивать, да по свету пускать.

– Будет вам роптать! – непреклонно промолвил Поставец. – Доля наша такая и не нам о ней сетовать. Древним творцом Родом остальные твари, дикие и прирученные, звери, птицы, рыбы, при роде человеческом назначены быть ему едой, одеждой, силой тягловой и ещё много чем. Даже пчелка крохотная, а и та человеку служит, медок для него собирает. Мы же с вами испокон веку приставлены к роду человечьему не слугами верными, но помощниками честными, а где и учителями. Мы с вами зрим и за делами людскими, направляя их в верное русло, мы же с вами следим и за всем, что при роде людском – за природой – содержа это все ежели не в гармонии, то в относительном равновесии. На нас лежит большая ответственность и не пристало нам, нелюди добрые, скулить аки псам смердящим. Вот мое слово!