Николай Шмигалев - Юннат и Древо Мира

ЮННАТ И ДРЕВО МИРА

Тихий свежий вечер накрыл засыпающий город стёганным дырявым одеялом серых туч, сквозь редкие прорехи в которых виднелись болезненно-бледные после долгой зимы звёзды. Проныра-ветерок тщетно пытался поиграть с ещё голыми ветвями едва отошедших после спячки деревьев. С безлиственными ветвями особо не побалуешься, а почки ещё только-только набухают. Забияка-ветер недовольно всколыхнул кучку мусора, забытого дворником на тротуаре сквера, и умчался шкодить к растянутым у дороги рекламным плакатам. Витя Зяблик дальнейший путь продолжил в одиночестве.

– Эй, пацан, сигареткой не угостишь?! – резкий девичий голос, резанув ухо, отвлек Витю от философского созерцания оживавшей природы. Такой чудесный вечер в одно мгновение потерял свое неброское очарование.

Остановившись и осмотревшись по сторонам, Витя увидел компанию ребят, немногим старше его, сидевших на скамейке, перенесённой ими с тротуара под раскидистый куст густого, но, как и другие растения, ещё голого шиповника. Гитара, джин-тоник для «прекрасных дам», пиво пенное для «кавалеров», чипсы и семечки – стандартный «релакс-набор» молодёжи городских окраин, оттягивавшейся после «тяжёлого учебного дня». Молодёжь, умостившаяся на скамье и вокруг, была как на подбор: либо бритая под ноль, либо патлато-косматая. Ребяческую компанию разбавляла только одна «роза среди камней», та самая девица, которая и окликнула незадачливого прохожего – как пелось в одной песенке – так на них не похожего.

Рассмотрев «группу отдыхающих», Витя ещё сильнее ссутулился, втянул голову в плечи и зябко поёжился. Это был выработанный годами условный рефлекс, почти как у тех самых «собак Павлова». Хотя, может и наоборот, не рефлекс, а предчувствие: перед тем как с ним должно было произойти что-то нехорошее, Витю всегда пробирал озноб.

К своему сильному сожалению, Витя также успел отметить, что в вечернем сквере, кроме этой разгорячённой, соответственно горячительными напитками, компашки, совсем не было народа – ни собачников, ни бегунов, ни дворников.

– Ты чего, щегол, оглох?! – наглая девица, которая была, наверное, Витиной ровесницей, примостившись на коленях своего сверстника – бритоголового крепыша с большой квадратной челюстью и контрастирующим с ней узким покатым лбом – повторила свой вопрос: – Закурить есть?!

– Прошу прощения, это вы мне? – машинально поправив очки в роговой оправе, вопросом на вопрос ответил Витя.

Девица переглянулась с друзьями и захохотала, широко раззинув рот с запачканными яркой помадой губами. Этот щуплый пацан в «подстреленных» брючках и куцем пальтишке, с первого слова «проблеяв» извинения, в её глазах и глазах её товарищей сразу стал не просто жалким «очкариком», всем своим видом он показал редкий классический образец «ботаника». Такого просто грех было не пустить в оборот.

– Братишка, да ты хохмач! – прикрыв рукой рот своей подруге, обратился к Вите парнишка «квадратная челюсть».

Хоть этот «бугай» братишкой назвал, мысленно отметил Витя, тем не менее, осознавая, что этот факт никоим образом не послужит ему на пользу, если ребятки захотят обидеть.

– Нет, блин, это я у тополя спросила! – убрав ладонь ухажера, сказал девица, кивнув на дерево, около которого остановился Витя.

– Это, простите, липа! – восполнил Витя пробел девчонки в знаниях по биологии, и разозлился на себя за несдержанность: ведь знал же не понаслышке, что проявлять интеллектуальное превосходство в подобных ситуациях, чревато осложнениями для собственного здоровья.

Однако компания в этот раз ему попалась весёлая.

– Липа! Гы-гы-гы! – вновь «заржала» девица.

Её от души поддержали остальные члены отдыхающей братии.

– Чумной! Терпила! – громко перешёптываясь и выдавливая гнусные смешки, веселилась молодёжь. – Липа! Хе-е! Не могу! Ботаник!!!

Витя стоял, жалко улыбаясь и не решаясь развернуться и уйти. Во-первых это было неучтиво, во-вторых… во-вторых можно было с уверенностью ожидать хорошей взбучки от этих молодчиков, да и от их не менее агрессивной подружки тоже. Он-то по себе знал, что такие нападают исключительно стаями. Хотя, положа руку на сердце, ему за глаза хватило бы и этого узколобого крепыша.

– Так как у тебя с сигаретами, брателла? – тряхнув патлами, спросил сидевший с гитарой долговязый субъект в заклёпанной «косухе».

Этому-то жизни на две затяжки осталось, а туда же, огорчённо подумал Витя, уже не в первый раз пожалев, что не держал под рукой сигареты хотя бы для таких вот «экстренных» случаев – мама, если бы нашла их у него, не приняла бы никаких объяснений.