Эдуардо Де Филиппо - Призраки

Раффаэле.А когда ты его выгадываешь, ты что, сыт им бываешь? Если и потеряешь несколько минут, от тебя не убудет! Да разве не приятнее вот так плевать в потолок, чем ишачить в поте лица? Подождем, пока кто-нибудь придет, тогда я с ним останусь здесь, а вы пойдете за шкафом.

Первый грузчик (второму грузчику) . Что ж, можно и подождать.

Грузчики садятся.

Скажите, а почему вы не хотите оставаться один? Раффаэле. Это тебя не касается. Я страдаю… солидарностью!

Появляется Гастоне Калифано. Ему около тридцати пяти лет. Симпатичный, жизнерадостный, но сегодня он в плохом настроении. Раздражен. Выходит из глубины сиены и обращается к Раффаэле.

Гастоне.Простите, это последний этаж или есть еще?

Раффаэле.Нет, выше только терраса,

Гастоне.А привратник тут есть? У подъезда сидит какая-то женщина, я начал было ее расспрашивать, но она ничего толком не могла объяснить.

Раффаэле.Такая седая, что ли?

Гастоне.Да.

Раффаэле.Это моя сестра, она придурковатая.

Гастоне.Так какого же черта вы сажаете придурковатую сторожить дом?

Раффаэле.Вообще-то привратник тут я, но вот пришлось отлучиться на минутку. Сейчас спущусь вниз. Что вам угодно?

Первый грузчик. Ну, мы пошли за шкафом.

Грузчики встают и собираются идти.

Гастоне.Я тоже ухожу.

Раффаэле (кричит грузчикам) . Обождите! Разве не слышите, что он уходит?

Грузчики снова усаживаются.

Гастоне.Это квартира, которую снял Паскуале Лойяконо?

Раффаэле.Она самая.

Гастоне.А хозяина нет?

Раффаэле.Нет. Вот уже скоро два месяца, как он снял эту квартиру. Спальня, столовая, гостиная уже обставлены, по он никак не может решиться прийти сюда ночевать. Сегодня он прислал еще вот и эти вещички и велел сказать, что вечером они с женой наконец переедут.

Гастоне (думая о своем) . Да — да… с женой. Он прислал много мебели? А мебель стоящая?

Раффаэле.Не думаю, что особенно стоящая… Да, впрочем, не так уж и много ее… Как я сказал вам, хватило на спальню, столовую, гостиную, кухню и вот на эту прихожую… И все… А ведь в квартире-то восемнадцать комнат, и все большие…

Гастоне (обеспокоенный, словно это касается его лично) . Восемнадцать?

Раффаэле.Квартира занимает целый этаж. Вы видите эти два балкона? Таких, как они, в доме шестьдесят восемь.

Гастоне.Да это прямо королевский дворец!

Раффаэле.Какое там королевский! Бери выше! Это настоящий дворец семнадцатого века… И тот, кто его построил, в те времена значил побольше, чем нынешние короли. У него были свои солдаты… Вот не понравится ему кто-то, и он сразу на него войной… Вы видели главный двор? Родригес Лос Де Риос… Он построил этот дворец для одной смазливой бабенки, которая была его любовницей… И что за прелесть была эта бабенка!.. А поскольку он хотел баловаться с нею ежедневно и всякий раз в другой комнате, то и дворец, имеет ровно триста шестьдесят шесть комнат.

Гастоне.По ведь в году триста шестьдесят пять дней!

Раффаэле.Тот год был високосный! Потом, когда сюда принесло французов, дворец стал ихней резиденцией. А потом пошли турки, швейцарцы… Кого только он не перевидал! И все время находятся новые желающие… Так что мы к этому уже привыкли. На первом этаже, к примеру, поселилась ватага американских солдат.

Гастоне.Прямо-таки исторический дворец!

Раффаэле.Мало сказать — исторический!

Гастоне.А теперь вот эту квартиру сиял Паскуале Лойяконо… И сколько же он платит в месяц?

Раффаэле.Вот этого я не знаю.

Гастоне.В самом деле, сколько платит, столько и платит, кто там будет считать? (Имея в виду кого-то и что-то, что заметно его волнует.) Я ведь так однажды и сказал этой дуре: «Ты его теряешь! Ты его теряешь!» Он живет в свое удовольствие… развлекается… (Словно предупреждая.) Мужа все это совершенно не трогает. Она беспокоится, что будет с детьми. Что дети! Дети должны идти своей дорогой. Надо подумать о ней самой! Вы видели? Восемнадцать комнат… Старинный дворец… Ладно… Как тебя зовут?

Раффаэле.Раффаэле, к вашим услугам.

Гастоне.Рафё, вот тебе пятьсот лир. Мне нужно поговорить с женой этого Лойяконо, когда самого его не будет дома. А теперь мне пора. Я зайду сегодня, или завтра, или послезавтра… Ты только скажешь, дома ли хозяйка, — и я поднимусь