Ноэл Кауард - Обнаженная со скрипкой

Джейкоб (явно взволнован). Все эти подробности неинтересны. О чем же все-таки идет речь?

Колин. Шантаж! Я за милю чувствую запах шантажа.

Джейкоб. Где письмо?

Себастьян. В сейфе Канадского королевского банка. Но у меня есть копия.

Джейкоб (авторитетно). Дайте-ка мне взглянуть.

Себастьян. Нет, месье. Это значило бы обмануть оказанное мне доверие. К тому же письмо очень длинное и затрагивает много вопросов чисто личного характера. Но я готов прочитать вам любую выдержку, имеющую отношение к данным обстоятельствам.

Джейкоб. Что все это значит? Что вы замышляете?

Себастьян. Ничего не замышляю. Я просто смущен по причинам, которые будут вам вскоре совершенно ясны.

Джейкоб. Ближе к делу, пожалуйста. Читайте письмо.

Себастьян (смотрит на Изобэл). Мадам разрешает?

Изобэл (в волнении). Я думаю… Джейкоб, что мне сказать?

Джейкоб (Себастьяну). Да, мадам разрешает.

Колин. Тут какой-то подвох!

Джейн. Замолчи, Колин.

Джейкоб (нетерпеливо). Ну читайте же.

Себастьян (слегка пожимает плечами). Хорошо. В сущности, я предпочел бы прочитать это без свидетелей вам, мистер Фридлэнд, или вашему адвокату. Но если вы настаиваете, я подчиняюсь. Одну минуту… (При напряженном молчании всех присутствующих он извлекает из внутреннего кармана пачку бумаг, отбирает напечатанное на машинке письмо и бережно кладет остальное обратно. Откашливается и смотрит на всех с легкой улыбкой). Можно?

Колин. Да начинайте же, что вы тянете!

Себастьян (читает). «Мой дорогой Себастьян! Во избежание того, чтобы это письмо, адресованное лично вам, не вызвало когда-либо сомнений, я заявляю, что нахожусь в здравом уме и твердой памяти и физически тоже чувствую себя совершенно здоровым…» (Он поднимает глаза). Его действительно тогда беспокоил только легкий насморк.

Джейкоб. Это не имеет значения. Продолжайте.

Джейн. Видимо, в этом письме содержится что-то плохое, Себастьян. Вы так весело настроены.

Себастьян. Не столько плохое, мисс Джейн, сколько — поразительное!

Джейкоб (почти кричит). Читайте!

Себастьян (продолжает читать). «На случай моей смерти я решил не делать завещания по той простой причине, что деньги, которые я получал за картины, я тратил сразу же, а часто даже и раньше, до получения, а поэтому мне нечего оставлять в наследство, если не считать кое- какого личного имущества. Ценя вашу верную службу, я все же хотел бы оставить вам солидное вознаграждение или по крайней мере вернуть те 270 тысяч франков, которые вам должен. Однако уверен, что вы сможете получить эту ничтожную сумму от старого скупого негодяя Джейкоба Фридлэнда». (Он поднимает глаза и улыбается с извиняющимся видом).

Джейкоб (мрачно). Продолжайте.

Себастьян. «Все, что останется после меня, неизбежно перейдет к моей любящей жене — очевидно, как справедливая и надлежащая компенсация за то, что она никогда и ни в чем не понимала меня, начиная с нашей первой встречи в ночь заключения перемирия в 1918 году, когда под влиянием нахлынувших на нее патриотических чувств и выпитого в большом количестве плохонького сотерна она согласилась соединить свою жизнь с моей…»

Колин (озабоченно). Maмa, мне кажется…

Изобэл. Тише, Колин. Я хочу услышать все до конца.

Джейкоб. Может быть, вам, Изобэл, лучше с Памелой и Джейн вернуться в отель? Я и один здесь справлюсь.

Изобэл. Нет, Джейкоб. Оскорбления моего мужа даже с того света не могут меня обидеть.

Колин. Правильно, мама!

Джейкоб. Как хотите, дорогая. (Себастьяну). Продолжайте.

Себастьян (читает). «Я хорошо знаю, что благодаря деловой хватке не брезгающего никакими средствами мистера Фридлэнда мои картины приобрели коммерческую ценность, совершенно не соответствующую их достоинствам. Но если быть справедливым, следует признать, что я снял богатый урожай благодаря его исключительной способности надувать публику. Благодаря ему моя семья за все эти годы получила изрядный куш в виде процентов от моих доходов, хотя эта подачка, обусловленная законом о браке, была, по-моему, совершенно необязательна, так как жена моя всегда имела более чем достаточный собственный доход». (Себастьян поднимает глаза). Дальше идет довольно длинное рассуждение о том, как несправедливы законы о браке и разводе. Оно не имеет прямого отношения к данной ситуации, но очень забавно, хотя и весьма непристойно. Лексикон мистера Сородэна был богат и довольно разнообразен, как вы, наверно, помните. Угодно вам, чтобы я прочитал это, или перейти к более важной части письма, к самой, как говорится, «изюминке»?