Чарльз Мори - Балаган

Свет меняется. Все выходят.

Поздний вечер. Входит Гордон, включает дежурный свет.

Гордон.

Сара (Из тени, из глубины сарая) Что правда, то правда.

Гордон. Сара? Ты?

Сара. Кто ж еще? Тень отца Гамлета?

Гордон. Вот решил порепетировать немножко. Пора уже.

Сара. А я-то все думаю: со всеми репетируешь, а свои куски перепрыгиваешь… Как же так?

Гордон. Ну, я хочу сначала запустить все процессы, выстроить все… Кроме того, это не моя роль, я по возрасту уже не Гамлет. Присматриваюсь к Джеку, он, в сущности, ровесник Гамлета… Или даже Тайлер? Только думаю…

Сара. Старый, значит? Между прочим, Берримор играл Гамлета ровно в твоем возрасте. А Саре Бернар вообще было за шестьдесят. Старая, с деревянной ногой, сиськи вместо… Ой, не так, извини, нетрадиционного пола. Теперь верно? Нет? Иного гендера? В общем, Сюзанне наверняка бы понравилось. Кстати, надо обсудить эту ее идею с костюмом Бабса…

Гордон (погружен в своего Гамлета) Ну, как вообще?

Сара. Вообще? Очень хорошо. Мощно.

Гордон. Нет, не хорошо. Не мощно.

Сара. Ну, как скажешь. Значит, не мощно.

Гордон. Ты слышала, что Джек хочет бросить театр? На юриста учиться идет… С осени…

Сара. Да. И что?

Гордон. Что-то я так расстроился…

Сара. Тебе-то что?

Гордон. Я привел его в труппу. Я его работодатель.

Сара. И он выполняет работу, которую ты ему дал. И очень неплохо выполняет.

Гордон. Конечно, неплохо. Отлично, на самом деле. Потому и волнуюсь.

Сара. А-а, уже волнуешься? Не расстраиваешься?

Гордон. Черт! И расстраиваюсь, и волнуюсь. А почему — сам не знаю.

Сара. Потому, что когда такой актер, как Джек, бросает театр… актер с бешеным потенциалом… с талантом, которого, возможно, ни у кого из нас и близко нет и не было… все остальные должны, обязаны волноваться. Да. Обязаны. Потому что его выбор ставит под сомнение наш выбор. Мы поневоле задумываемся: выбор ли это? Или мы просто всю жизнь плыли по течению? Его выбор ставит под сомнение всю нашу жизнь. Мы не за Джека волнуемся. Мы волнуемся только за себя.

Гордон. Ну почему ты такая умная?. Это же вредно для здоровья, сама знаешь…

Сара. Знаю, как же не знать. Но это отличная причина выпить.

Гордон. Что это у тебя?

Сара. Немного джина. Много тоника и льда.

Гордон. Тебе точно можно? Ничего?

Сара. А когда-то мы пили вместе. И тебе нравилось. И было весело.

Гордон. Да, было весело. Но потом ты начала пить одна. Хотя мы пили вместе.

Сара (перекрывает его реплику) … хотя мы пили вместе…

Гордон. Тебе не многовато?

Сара. В самый раз.

Гордон. Ты рада, что снова здесь?

Сара. Рада? Обычное лето в «Балагане». Комары размером с воробьев. Жара, духота, влажность — пот градом. Актеры как актеры… Кстати, откуда ты взял этого Вернона? Актерское агентство для неизлечимо озлобленных? Генри и Крэг, каждый в своем репертуаре. А Гордон Пейдж… Он и есть Гордон Пейдж. Слушай, посидел бы ты на репетиции «Тётки»? Ситуация выходит из-под контроля.

Гордон. Знаю.

Сара. Так что… очередной сезон в «Балагане». Я дома. Спасибо, Гордон.

Гордон. Не за что.

Сара. А новенькие знают?

Гордон. Ну, Тайлер, Ричфилд и Дейзи их наверняка просветили.

Сара. Наверняка… Сплетен тут роится больше, чем комаров. Прочитай монолог еще раз. Я не буду прерывать, обещаю. Только не раскатывай — дикция у тебя отличная и голоса хватает. Говори просто и тихо… как когда-то… когда нам было по двадцать пять лет и ты так мечтал сыграть эту роль… Ты читал мне эти монологи в постели… а потом мы выключали свет.

Гордон. «Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятиям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотою искрой, на мой взгляд — просто-напросто скопление вонючих и вредных паров. Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу — разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха?» (умолкает; Сара тихонько плачет.) «Но смолкни, сердце, скован мой язык!».