Алехандро Касона - Деревья умирают стоя

Маурисьо (он понял) . Постойте! Неужели вы хотите, чтобы я был вашим внуком?

Бальбоа. Вот именно! Вам удавались более трудные роли. Ведь вы были похитителем детей, и привидением, и даже, если не ошибаюсь — соловьем?

Маурисьо. Но человека труднее сыграть, чем привидение. У него свое лицо, и глаза, и свой голос…

Бальбоа. К счастью, он ни разу не присылал фотографий. Мальчик может очень сильно измениться за двадцать лет.

Маурисьо. А кораблекрушение?

Бальбоа. Она не знает. И, потом, он мог опоздать на пароход, сесть на другой… Полететь на самолете.

Маурисьо. Ну, хорошо. Предположим, что я приехал, я уже в доме, и кончились первые объятия. А потом? Я могу войти в вашу жизнь на время. Но не оставаться же мне навсегда!

Бальбоа. Я и не прошу. Только неделю, хоть несколько дней… одну ночь хотя бы! (Хватает его за руку, умоляет) Нет, нет, не говорите — нет! Если все ваши теории — правда, вы не сможете отказать ей в одном часе. Только один счастливый час, может быть, последний!

Маурисьо. Успокойтесь, успокойтесь! Я еще не сказал вам «да», но не сказал и «нет». Дайте подумать минутку. (Расстегивает воротничок, тяжело дышит. Отпивает глоток виски. Перелистывает записи. Наконец, смотрит на Бальбоа, улыбается и говорит прежним веселым и дружеским тоном) И хуже всего, что это дело мне чертовски нравится! Да!.. В хорошую историю мы попали, друг мой! Университет — сойдет. Путешествие — тоже сойдет, подучим географию. Но зачем вы все так усложнили? Почему — архитектор? Я ничего не смыслю в архитектуре.

Бальбоа. Это не страшно. Бабушка тоже.

Маурисьо. И потом, главное: какого дьявола вы его женили? В игре, как и в жизни, холостяк лучше защищен. Не можем ли мы устроить ему внезапный развод?

Бальбоа. Ну, что вы! У бабушки на этот счет очень твердые взгляды.

Маурисьо. Может быть, он путешествует один?

Бальбоа. Чем мы это объясним?

Маурисьо. Ну, что-нибудь… родные заболели.

Бальбоа. У нее нет семьи. Оставался только отец, я его убил в прошлом году. Несчастный случай на охоте.

Маурисьо. Мы ей тоже можем устроить несчастный случай.

Бальбоа. А он, такой влюбленный, бросит ее одну?

Маурисьо. Говорю я вам, эта женщина нас погубит. Брюнетка она?

Бальбоа. Блондинка.

Маурисьо. Еще труднее! Блондинка, влюблена, сирота… (Размышляет, шагал по сцене. Вдруг видит на стуле плащ Изабеллы. У него загораются глаза) Постойте! (Бежит к диктофону) Алло! Элена? Где девушка? Обе сюда! Скорей! (Оборачивается к Бальбоа) Вы хорошо ее рассмотрели? Подходит?

Бальбоа. Как раз то, что нужно! Лучше не придумать! (Обнимает Маурисьо) Спасибо, сеньор, спасибо!

Входят Элена и Изабелла.

Элена. Сеньор директор?

Маурисьо. Срочное распоряжение! Полный гардероб для сеньориты: десять выходных костюмов, шесть спортивных, три вечерних туалета. Несколько фото на фоне снега. Несколько еловых веток. На чемоданах — ярлык: «Отель. Онтарио. Галифакс. Канада».

Элена. Как? Сеньорита уезжает в Канаду?

Маурисьо. Наоборот, приезжает. И никаких сеньорит. (К Изабелле) Сеньора, я счастлив представить вам дедушку вашего супруга.

За сценой поет соловей.

Занавес

Холл в доме бабушки. Справа дверь в кухню, слева — в другие комнаты. В глубине сцены терраса, выходящая в сад. Широкая лестница ведет во второй этаж. Все овеяно гостеприимной сердечностью обжитых домов и полно очарования, как картинка из старого альбома. Хеновева, наперсница и друг хозяйки, накрывает на стол. Поздний вечер. Сад за стеклами террасы окутан сумраком.

Хеновева. Вот сняла гардины, новые повесила… Может, сеньора захочет прежние? Сама не знаю. Цветы им поставила. Седьмой раз меняю. Сперва, мол, они не совсем свежие. Потом, мол, слишком свежие. Она говорит — ставь розы, он говорит — ставь сосновые ветки. Она — надо, чтоб пахло, а он — что ночью это вредно. Эту неделю у нас ничего не разберешь… Пусть сами выбирают. Сил больше нет: туда-сюда по лестнице! То гардины вешай, то снимай, то портреты вешай, то тоже снимай. Хоть бы точно сказали!.. Такое уж дело, Хеновева. Когда жених запаздывает на полчаса, и то места себе не находишь, а тут человека двадцать лет ждали!.. Какие простыни постелить, полотняные, или бумажные, тонкие? Сеньор говорит, те слишком грубые. А сеньора хочет, чтоб были полотняные. Просто — не знаю, кого и слушать. Вот как с кроватями. Сеньор велит ставить две, а сеньора — нет, одну, двуспальную. Лучше бы подождать, пока сами приедут и разберутся. Я вот как: когда сеньора велит одно, а сеньор другое, я ему «да», а сделаю, как она хочет… Так какие мне простыни стелить: полотняные или бумажные?