Бубуль.А почему он вас занимает?
Лоу.Потому что в Америке много сумасшедших. Вы знаете, сколько дадут за такого льва на Пятьдесят девятой улице? Десять тысяч долларов. Угу.
Бубуль.Вы изучаете древности?
Лоу.Я изучаю древности? Ничего подобного! Я проявляю частную инициативу. Это куда труднее. Мне сорок лет, и я хочу жить. Если нужно, я поеду на полюс. Если нужно, я поеду даже в Москву.
Бубуль.К нам никогда не приезжают иностранцы. Вот в Авиньоне папский дворец. В Ниме римские арены. В Марселе порт. А у нас ничего нет. Разве что этот лев…
Лоу( что-то записывает. Франсуа ). Еще один!
Бубуль( нерешительно ). У вас в этом городе дела?
Лоу.У меня всегда дела. Вчера я был занят пропеллерами. Сейчас меня занимает этот старый пудель. Может быть, завтра я займусь спасением Европы от разрухи. Мы, американцы, умеем в одно мгновение менять профессии, мысли, цифры. Мы живем всесторонне.
С улицы доносится песня:
Берегитесь, берегитесь,
Предатели, трусы, болтуны.
Мы франтиреры, мы коммунисты —
Мы нашей Франции верны.
Так берегитесь, вы довольно каркали,
Мы с вас собьем вашу спесь.
Мы молодая Франция,
Мы Франция —
Мы вышли на улицы.
Мы здесь!
Мы здесь!
Мы здесь!
Хозяйка( просыпается ). Какой ужас! Это Мари-Лу!..
Лоу.Кто это Мари-Лу?
Бубуль.У нас ее все знают. Во время оккупации она среди белого дня застрелила немецкого коменданта. На главной площади, возле льва…
Лоу.Угу. Смелая.
Бубуль.Конечно, она ведь коммунистка.
Лоу.Коммунистка? У нас тоже есть коммунисты, но мы с ними не церемонимся. Где эта женщина?
Бубуль.Ее расстреляли немцы. Но теперь говорят, будто она снова в городе. Тогда это чудо, потому что ее расстреляли.
Лоу.Мы, американцы, не верим в чудеса. Мы реалисты. Конечно, это плохо, что ее расстреляли немцы, но что ее расстреляли — это хорошо. С коммунистами нельзя жить — они мешают делать доллары. Вы думаете, в Америке нет красных? Сколько угодно. У нас в Джексоне один коммунист начал говорить, что нужно оставить русских в покое. Мы ему предоставили покой: в городской тюрьме. Впрочем, зачем говорить о пустяках? ( Что-то записывает. )
Бубуль.Неужели, когда с вами разговаривает молодая женщина, вы продолжаете думать о делах?
Лоу.Я всегда думаю о делах. Даже когда я сплю. Если человек не занят делом, он начинает думать о пустяках: один сочиняет стихи, другой целуется натощак, третий становится коммунистом. Здесь много таких метафизиков, оттого вы и гибнете. А мы — молодой народ, мы заняты делом. Почему мы стали первой нацией в мире? Потому что у нас много дел и много долларов. ( Франсуа. ) Еще один! ( Бубуль. ) Вот вы увидели, что я американец, и сразу ко мне подсели. Это понятно. Это как план Маршалла, это как шестнадцать наций… А если бы я сказал, что я русский, вы бы, наверно, убежали. Потому что русский не может вам ничего дать, русский может с вами любезничать. Угу. Я реалист, и я понимаю, почему вы мне улыбаетесь. Сейчас у меня ничего нет. Чековая книжка и перспективы. ( Франсуа. ) Еще один! ( Бубуль. ) Я не хочу вас обманывать… ( Все более и более пьянеет. )
Бубуль.Вы меня уже обманули — вы сказали, что после восьми коньяков вы становитесь кавалером, а это девятый, и вы все еще не замечаете, что я женщина. Право, я предпочла бы, чтобы вы были русским.
Лоу.Вы коммунистка?
Бубуль.Избави бог!
Лоу.У нас за такие разговоры вас отвели бы в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Угу.
Бубуль.He нужно меня водить. У меня все документы в порядке. Вы можете спросить Франсуа, я ведь здесь бываю каждый вечер, это мой генеральный штаб.
Лоу.При чем тут штаб? Мы справимся с ними и без вас. Я видел одного русского, он даже не знал, что такое пылесос. Джим мне сказал, что русские прикатили в Берлин на наших машинах. Как тебя зовут?..
Бубуль.Бубуль.
Лоу.Глупо и безнравственно. А ее зовут «Гильда». Когда ее кинули в море, все острова разлетелись на кусочки.
Бубуль.Зачем вы это говорите? Я так боюсь! Когда нас бомбили, я кричала, как зарезанная. Неужели снова будет война?
Лоу.Угу. Обязательно. Пора с ними кончать — они нам мешают делать доллары. Джим сказал, что тридцать-сорок «гильд», и они разлетятся вдребезги.
Читать дальше