Илья Эренбург - Лев на площади

Дело.Странное сравнение! Я не писал при немцах даже о рыбной ловле. Я вообще никогда не писал, и теперь я могу сказать, что я этим горжусь. Я спас старую французскую фирму. Я и до немцев был владельцем завода. А вот если взять господина Ришара…

Ришар.Можете брать, у меня спокойная совесть. Вы хотите сказать, что во время оккупации я купил четыре дома на улице Гамбетта? Это знают все. Я продал бошам втридорога бракованные ботинки. Я их надул — это был вполне патриотический поступок. Разве лучше было бы, если бы они надули меня? Все время я был связан с голлистами, и меня смешит, когда господин Дело, который приветствовал маршала Петэна, теперь кидает мне упрек…

Дело.Интересно, кто вам дал розетку «легиона»? — Не Петэн?

Общий шум.

Хозяйка( просыпается ). Какой ужас! Мне приснилось, что это атомная бомба.

Мэр.Друзья, зачем вы ссоритесь? Мы все были там и все оттуда вылезли. Все это нервы. Как у Мари… Никто никого не подозревает, я это заявляю, как мэр города. Мы все пережили ужасное время…

Редактор.Я это и говорю, господин Валуа, мы все исстрадались. Я назвал книгу воспоминаний «Дневник мученика». Глупо теперь обвинять друг друга…

Ришар.Святой Фома Аквинский сказал, что нужно уметь помнить и уметь забывать. Именно поэтому я не могу понять, как может господин Дело…

Дело.Не я начал. Когда вы обвиняете старую французскую фирму, это на руку господам коммунистам…

Мэр.Не волнуйтесь, господин Дело, здесь ведь не коммунисты, мы — ваши друзья. Мы все пережили ужасное время. Но если сравнить с теперешним…

Редактор.Да, теперь не легче.

Мэр.Теперь тяжелее. Я, как старый социалист, вправе сказать, что даже при немцах было лучше… ( Сдает карты. )

Входит Джемс Лоу. Он у стойки.

Лоу.Виски.

Франсуа.Виски нет.

Лоу.Коньяк. Двойной. ( Выпивает коньяк. Садится за столик, заказывает еще рюмку. )

Дело.Понятно, тогда мы могли надеяться. А теперь каждый знает, что сегодня хуже, чем вчера, и завтра будет хуже, чем сегодня. Теперь нам не на что надеяться. Я не знаю, каким образом воскресла ваша Мари-Лу, но одно ясно: если эта фурия в городе, нам действительно конец.

Мэр( смотрит в карты, бормочет. ) Не говорите, не говорите. Валет и король, отвратительные карты. Почему не на что надеяться? Америка. Маршалл. Доллары. Бубуль. Отвратительные карты.

Дело.Два валета.

Все бросают карты.

Редактор.Выиграл господин Дело. Франсуа, получайте — я плачу за все.

Дело.Не могу даже насладиться выигрышем: пью настойку на ромашке, а это такая гадость, что я не знаю, зачем я, собственно говоря, ее пью?

Встают.

Вы говорите, что я выиграл? Нет. Выиграли они.

Мэр( в дверях ). Это вы о ком?

Дело машет рукой. Они уходят. Входит Бубульв дождевике. Франсуа несет ей стакан пива.

Франсуа.Добрый вечер, мадемуазель Бубуль.

Бубуль.Что нового, Франсуа?

Франсуа.Отцы города только что отбыли. А из молодых никого не было. Дождь… ( Наклоняется к ней. ) Вон в том углу нечто новое…

Бубуль.Это что за фрукт?

Франсуа.Ананас. Самый что ни на есть настоящий американец. Разрешите перенести ваш наблюдательный пункт?

Бубуль садится за столик рядом с Лоу. Франсуа переносит туда ее стакан. Она разглядывает Лоу, который не проявляет к ней никакого интереса. В кафе входит новый посетитель, заказывает у стойки рюмку.

Новый посетитель( хозяйке ). Как поживаете, госпожа Лево?

Хозяйка( просыпается ). Ужасно. Вы читали анкету про атомную бомбу? Я третью ночь не сплю, не помогает даже валерьянка. А коммунисты? Что вы скажете о коммунистах? В газете было, будто Мари-Лу воскресла. Тогда нам крышка… И ко всему этот дождь. Вы видите, как пусто? Я понимаю, что русские это заслужили. Но при чем тут я?

Бубуль( Лоу ). Вы, кажется, скучаете?

Лоу.Скучаю? Ничего подобного. Скучать — это метафизика. Я занят делами. А когда я не занят делами, я сплю.

Бубуль.Простите, я думала, что вы скучаете. Иностранец, нет знакомых… Хотела вас немного развлечь болтовней…

Лоу( Франсуа ). Эй, еще один! ( Бубуль. ) Я пью коньяк, и я думаю. У нас в Америке люди не теряют времени. Я могу делать несколько вещей сразу — пить, разговаривать с вами, думать. У нас в Америке люди живут всесторонне.