Пять в яблочко

Вот, думаю, соберутся мужички, уж я с ними поговорю, уж я их военизирую.

Так же и вышло: в день открытия собрались не только мужички, а даже бабы.

Вот, говорю, братцы тут штуки висят, и это все есть смерть — смертельное оружие. — Это не то, что плуг али борона, а все эти предметы убийственные, чуть тронь за что, так и потрохов ваших не останется…

Смотрю, мужики поотодвинулись назад, а тетка Анисья перекрестилась.

Ишь, думаю, страшно небось… Это вам не в поле пахать… Да, говорю, братцы, все эти штукенции смертоносные, страшней холеры, мора али чумы.

К примеру, эта бомба… Рвется на 250 осколков по три фунта и на 250 по полтора фунта…

Ежели ее взять да бросить, али она сама сорвется со стенки — не только вы, а волосья ваши вряд ли целы будут. А ежели еще газ этот удушительный пустить, так и одежды вашей не останется… Потому это смерть и гибель.

Взял я бомбу в руки и показываю народу. Смотрю — у мужиков коленки дрожат, а сами они исподлобья на двери косятся. Тетка Анисья молитву шепчет.

— А вот, говорю — пироксилиновая шашка. Ежели ее взорвать, али сама взорвется (был у нас в полку такой случай), так вся наша читальня и вы и я на кусочки разлетимся и под небо взлетим, и костей не останется, и мозги разлетятся…

Тут баба Акулина — принесла ее нелегкая — как взвизгнет да как бросится под скамью… Забилась туда, плачет и угодников поминает. А мужики пятятся к дверям. И вид у них перепуганный. Я ж крою дальше.

— А вот, — говорю, — винтовка. Пробивает 18 грудей мужских и 18 женских. Мясо ли, кость ли, хрящ ли, — пуля идет, как по маслу. А вот самая страшно-взрывчатая — вещь — динамит. От этого уж не спасешься. На месте читальни будет яма, как овраг за рекой, а кишки ваши будут висеть аж в лесу на деревьях, сердце, желудок, печенки, селезенки…

— Спасайся кто в бога верует! — вдруг завопил дед Аким и бросился к двери…

Тут что-то непонятное случилось. Завизжали бабы, заревели мужики и, перекидывая скамьи, ринулись наружу. Вмиг опустел уголок. Остался один я да баба Акулина, да и та обмерла от страху.

С тех пор в читальню никто не ходит.

Несознательный у нас народ, темный, как 12 часов ночи. Куда им понять военизацию! Обидно и жалко.

А обиднее всего, что мне теперь ни в чью избу нельзя войти — чуть сунусь, бабы в плач.

— Не заходи, голубчик, пожалей малых ребят, касатик! Может у тебя в кармане пиксалин — взорвешь всех…

Тьфу, темнота несуразная!

Вначале Зав сотвори циркуляр о Неделе обороны и специальное делопроизводство. И бысть день первый и ночь первая Недели обороны.

И отдели Зав хляби чернильные от гор бумажных, исходящие от входящих. И бысть день второй и ночь вторая Недели обороны.

И закупи Зав (в порядке хозрасчета) звезды, нагрудные и прочие жетоны и значки посеребрянные и позолоченные. И рече Зав: «Да будет свет от звезд и прочих значков Осоавиахимовских». И был свет. И бысть день третий и ночь третья Недели обороны.

Узрел Зав пустоту некоторую и посеял он протоколы. И стали произрастать (на бумаге) кружки: стрелковые, планерные, моторные, модельные и прочие растения на потребу отчетов пред вышестоящими органами. И бысть день четвертый и ночь четвертая Недели обороны.

И сотвори Зав всякую живность — мышей и крыс — благо бумажного корму хватает с избытком. И сотвори также слонов из мух по поводу своей плодотворной работы. И бысть день пятый и ночь пятая Недели обороны.

Заскучал Зав в одиночестве и сотвори заместителя себе по образу и подобию своему — такого же бюрократа и головотяпа. И бысть день шестой и ночь шестая Недели обороны:

На седьмой день взглянул Зав на дела рук своих и возрадовался. А, возрадовавшись, сдал Неделю обороны архивариусу и опочил. И бысть день седьмой и последний и ночь седьмая и последняя Недели обороны.

Костина послали на швейную фабрику. Тут-то он и решил себя показать.

Прежде всего он решил познакомить членов кружка военных знаний с гарнизонным уставом. Разбил всех работниц по караулам, учинил развод, как полагается, расставил посты и подошел к часовому у стола.

— Дай винтовку! — Та подала.

— Сюда все! — закричал обучающий. — Правильно? — спросил Костин кружковцев. — Нет, в корне неправильно. Этак приедет Чемберлен, всех голыми руками возьмет. Никому нельзя отдавать винтовку, пусть хоть брат, хоть сват, хоть мать родная — все равно гони к чертям и — никаких. А если силком будут — стреляй. Поняли? А тебе для первого разу — один наряд.