Артур Кангин - ОстанкиНО

– Три таблетки, и чувствуешь себя человеком.

…Лавка располагалась у «Красных ворот». Крохотный закуточек величественной сталинской высотки.

Продавец оказался то ли китайцем, то ли монголом. Маленький, сухонький, шустрый, как белая мышка.

– Тайский таблетка! – возвел он маслянистые глазки к низенькому потолку. – Оцень карашо! Станешь мудрец!

– А живот? – похолодел Макс. – Что станет с животом?

– Стройный, как сакура!

– Сколько? – радостно выдохнул Максим.

И тут продавец назвал такую астрономическую сумму, что у Макса до пола отвалилась челюсть.

– Мне только одну таблетку.

– Нет, нельзя одну… Три! Тайский метод!

– Заверните!

Только вчера на пластиковую карточку была перечислена по итогам года огромная премия.

На эти денежки он хотел оторваться в кругосветном круизе.

Ничего, перебьется!

Долой брюхо!

Пересечет экватор в следующем году. Полюбуется на перуанок топлес. Отведает акульих плавников. Поджарый, как высокогорный джигит!

Дома Макс трепетно развернул мяконькую бумажку, испещренную иероглифами.

Три небольших бурых таблетки с вкраплениями золотистых лепестков.

Максим перекрестился и запил лекарство стаканом воды.

Пощупал живот.

Ничего!

Никакого действия!

Стервозное брюхо и не вздрогнуло.

Обман? Фикция?

Вдруг стены комнаты закачались и стали прозрачными. Воздух наполнился жемчужным сиянием. А на шкафу, рядом с чучелом совы, оказался юноша в тунике грека. За спиной гостя трепетали белые крылья.

– Ты кто? – ошалел Макс.

– Ангел-хранитель.

– Чей ангел-хранитель?

– Твой.

– Ты – галлюцинация!

Ангел спрыгнул со шкафа, коснулся жестким крылом щеки Макса:

– Потрогай!

Максим пощупал пришельца.

Сомнений не было, настоящий!

– А как тебя зовут? – явно робея, спросил Максим.

– Никак… Ангел… Впрочем, если хочешь, для тебя – Георгий. Жорик! Так будет удобней…

– Гм… Жорик… А как же живот?

Ангел провел крылом по мамону, и тот сам собой втянулся и наполнился мускулистой силой.

Помертвев от радости, Соколов кинулся к зеркалу.

На него смотрел стройный, с гусарской выправкой, изящный мужчина.

– Ну, Жорик, удружил! – на шатких ногах подошел к ангелу Макс. – Может, перекусишь? Или ангелы не едят?

– Очень даже едят! – Георгий сбил невидимую пыль с крыла. – Что-нибудь вегетарианское…

– Винегрет… Квашеная капуста… Кабачковая икра…

– Вот и отлично!

Ангел отличался завидным аппетитом.

С живостью обжоры уничтожил всю постную часть содержимого холодильника «Бирюса».

– И ведь не полнеешь? – ошалело посмотрел на гостя Макс.

Ангел вытер, испачканные свёклой, губы:

– Мгновенная аннигиляция… Превращение материи в энергию.

– Мне бы так!

– А ты и без этого теперь навсегда худой.

– Зачем же тогда другие две таблетки?

– Узнаешь. Но пить их сейчас не время.

…На службе стройный, как сакура, Максим Соколов произвел полный фурор.

Но до вышеупомянутого фурора охранник не хотел пропускать его в Останкино. Уж больно разительно не похож на прежнего щекастого Макса.

Все коллеги, особенно женская часть, после ахов и охов, табуном понеслись к тайской лавке. Но ее на прежнем месте, увы, не оказалось. Закуток занимало общество инвалидов-экологов. И, как заверили старожилы высотки, так было всегда.

Бросились искать первоисточник. Но коллега, указавший адрес лавки, оказывается, только вчера подчистую уволился и уехал в неизвестном направлении.

На Макса еще раз с тоской и завистью посмотрели, похлопали по втянутому животику, да и отстали.

Через пару недель ангел-хранитель протянул Максиму вторую таблетку:

– Пора!

Макс с жадностью выпил.

Комната качнулась, а воздух исполнился жемчужным сиянием.

Макс стал уменьшаться в росте и спадать в теле.

А когда глянул в зеркало, с оторопью увидел маленького китайца, сверкающего оливковыми глазками.

Ангел привычно сидел на шкафу и наблюдал за действием восточной фармацевтики.

– Жорик! Меня не поймут! – неожиданно тонким, певучим голосом, вскрикнул Максим. – Не опознают на службе!

– Пустяки! – ангел положил перед Максом огромную кожаную книгу с серебряными застежками. – Сиди дома. Читай!

– Меня уволят!

– Позвони и попроси отпуск без содержания.

– Да у меня и голос-то изменился.

– На две минуты вернется прежний.

– А что в этом талмуде?

Ангел сдул, вспыхнувшую бриллиантами, пыль с обложки: