Виктор Смоктий - Свадебный рэп, или Feel Fuck MGU

Грязные, ржавые, вихляя сбитыми осями и помахивая, как крыльями, полу оторванными дверьми, они двигались дальше, пытаясь обогнать друг друга, чтобы пройти узкое место раньше своих смертельно опасных соперников. Гонка продолжалась до тех пор, пока на трассе не оставалась одна двигающаяся машина. Она и объявлялась победителем. На неё было страшно смотреть.

Вот в такой гонке и участвовала машина Саши. Ей удалось несколько раз избежать столкновения, но и её, наконец, подловил на повороте ржавый синий «Запорожец», неожиданно давший задний ход и тараном сваливший её на бок. Но машина продолжала жить, колёса вертелись, об неё ударялись другие машины, и, наконец, красный «запорожец» в стальном каркасе так удачно её задел, что она, свалившись с небольшой горки, снова встала на колёса и, сделав резвый разворот, под хохот и аплодисменты подвыпивших зрителей, устремилась в погоню за лидерами, которым пока везло чуть больше, чем остальным. Зрители ревниво следили, чтобы беды между машинами распределялись поровну, и, если кому-то удавалось избежать столкновения, это вызывало не восторг, а сожаление, если кто-то вёл машину чуть ловчее остальных, зрители дружно начинали болеть против него, призывая на его голову все беды, которые могут случиться в такой опасной и непредсказуемой гонке, и радовались когда он тоже попадал в какую-нибудь задницу.

Через пару минут после старта уже чувствовалось, у какого «запорожца» какой характер: безоглядно азартный, осторожно – расчётливый, или неумело – трусоватый. Впрочем «запорожцами» эти машины можно было назвать только условно, ничто в них уже не выдавало принадлежности к этой марке. Мутация, которую они претерпели за годы эксплуатации, сделала их настолько непохожими на базовую модель, что их родная фирма не узнала бы, а инженеры – технологи, заглянув под капот этих мутантов, может быть, разглядели бы, чем чёрт не шутит, истоки какой-то новой, неведомой ёще технической цивилизации, опровергающей все известные физические законы и делающей возможным создание вечного двигателя, в том смысле, что, регенерируя повреждённые органы и детали, эти механизмы способны жить вечно.

Владельцы этих машин вообще уверены, что у них есть душа, но это очень спорный вопрос. Потому что, если с этим согласиться, то за машинную душу, отданную на поругание в гладиаторских гонках, двести долларов, как ни верти, мало.

Володькина контора находилась в какой-то бывшей электромеханической лаборатории, один угол которой был превращен в подобие офиса. Сам Володька сидел за большим современным письменным столом, окружённым стеллажами с осциллографами и блоками никому уже не нужной установки.

Разговаривая с друзьями, Володька периодически тыкал пальцем в клавиатуру компьютера и изумлённо качал головой, наблюдая что-то на мониторе.

– Саш, продать твою халупу за один день нереально, – сказал Володька и снова ткнул клавишу.

– Ну, хотя бы тысяч за десять-двенадцать, – назвал Саша свою «вилку».

– Никогда не называй две цены сразу, – наставительно сказал Володька. – Теперь я и захочу, больше десяти тысяч тебе дать не смогу.

– Почему? – удивился Саша.

– Этика у нас, риэлтеров, такая, – развёл руками Володька. – Элементарный менеджмент, – и он снова ткнул пальцем клавишу.

– Володь, ну, а если подумать? – вкрадчиво начал Лёня.

– О чём? – спросил Володька, явно слушая вполуха и заинтересованно кликая клавишами компьютера.

– О том, чтобы продать квартиру за один день.

– Это вообще нереально. Даже если уже есть покупатель. Чисто по раскладу нереально, – он снова кликнул клавишу и хмыкнул.

– А если мы оставим тебе доверенность, и продавай её за сколько хочешь. Только нашу долю дай сейчас. Доверенность на деньги, – обозначил суть сделки Лёня.

– Это очень большой риск. А вдруг квартира палёная? – набивал, похоже, Володька цену свей услуги.

– Да чистая квартира, никакого пожара в ней не было, – не выдержал Саша. – Я даже ремонт полгода назад сделал, не евро, но всё-таки.

– Палёная, чтоб ты знал, это квартира с нечистой родословной. Вдруг у тебя там ещё кто-нибудь прописан. Я продам, а он и заявится.

– Да кто заявится?

– Не знаю, родственник какой-нибудь из дурдома или из тюрьмы выйдет. Или ребёнок обнаружится.

– Какой, к хренам, ребёнок? Откуда? Ты меня не знаешь, что ли?

– Тебя я знаю, но бывают такие дикие случаи нарушения риэлтерской этики. Ведь такими деньгами ворочаем, вот и не выдерживают некоторые, морально падают.