Юрий Юрков - Карусель, или Матриархат

Работать мне совершенно некогда: я все время болтаюсь по коридору и вызываю нездоровый интерес у сотрудников из других отделов. В коридоре от безделья наизусть выучил «Памятку», ведающую о том, как надо продуктивно работать, как беречь свое и чужое время, не повышать голоса и т. д. Все правильно. Раздражает меня только один пункт – «Будь особенно корректен с женщинами»… Но почему никто не написал, чтобы женщины были корректны с нами, мужчинами?

Но работать надо, что-то в последнее время подозрительно молчалив и вежлив со мной шеф и давно не рассказывает набившего оскомину анекдота.

И я решаюсь: вытаскиваю стол в коридор, поближе к кабинету шефа, и сажусь работать. И ко мне скоро привыкают, полагая, что у нас ремонт.

А вчера произошло маленькое радостное событие. В другом конце коридора появился еще один стол, а за ним – гражданин.

«Выжили некурящего, квелого, – торжествую я, – теперь я не один, теперь жить можно».

На приеме в поликлинике доктор, разводя руки, авторитетно заявил молодой маме: «Не волнуйтесь, голубушка, но… ребенок развит плохо: головку только в одну сторону поворачивает, в сердце нежелательные шумы, судя по всему, прогрессирующий рахит нас ждет… Будем лечить, а что получится – трудно сказать». Мама не дослушала толком до конца эскулапа, скорей домой, в слезах вся – жизнь кончается, ребенок – не жилец… А бабушка притянула к себе чадо, да и молвила: «Красота неописуемая! Есть же ангел небесный!» И все заулыбались, все забыли. А внучка к 17 годам расцвела, как молодая яблонька, без всякого лечения. Внешность – оглядываются, фигурой – хоть на конкурс красоты выставляй: 90-60-90! Здоровье – слава богу!

Бабушки давно нет на белом свете, а врач тот жив-здоров, в поликлинике прием молодых мам ведет.

В проулке, у своего дома, вернувшийся из очередного отсидки в тюряге за драку, Иван Колосков утверждался, кочевряжился. Ловко поворачиваясь во все стороны огромным, похожим на пивную бочку туловом, размахивая ручищами-клешнями, он держал речь…«Я – Иван Колосков… Морда моя протокольная… Здоровья стальная… На спор любого быка сшибу». В деревне охочи до зрелищ: мужики, кто посмелее – поближе подтягивались, бабы издалека любопытничали, ребетня под ногами винтовала. Одним словом, люд потихоньку прибавлялся. А еще больше народу собралось, через два дня, не считая этот, на деревенском погосте… Хоронили Ивана Колоскова, осилившего за неполный день и ночь молочный бидон с брагой…

Варваре нашей в каждодневной суете, беготне по городу нет да нет старинный друг встречается, чуть ли ни с детских лет в нее влюбленный, но не покоривший вершину счастья. Как увидит, загорается весь, не молчит, слова про наболевшее, про любовь и чувства разные из его уст так сыплятся: в гости приглашает, на свиданье намекает. Она каждый раз его одергивает, отбивается, женатые, мол, семьи, дети, а тут любовь, об этом ли говорить в наше время. А годы летят, пачками по пять штук, только отскакивают, а друг детства не меняется, каждый раз при встрече слова новые про любовь находит, отродясь ею не слыханные, ни от мужа, ни от детей, только в книжках читанные, давно позабытые. Тревожит сердце Варвары друг детства. И не сознается себе Варвара, что уже слабеет в защите, ждет Варвара встреч, слов ласковых, любовных, только ей предназначенных, они для нее как отдушина от будничного засилья. Даже заволновалась в последнее время – давно друга не видно.

А вчера пришла на работу печальная, чуть ли не в слезах, не знает, что делать – радоваться или огорчаться. С другом в очередной раз свидалась, и тот впервые – все про дачу, да компоты, что они с женой позакрывали, про соленья и варенья, да еще – про детей: младшая мебель поменяла, на Юг съездила, сын за рубеж проник, в бизнесе крепнет, внук… а про любовь друг детства ни жу-жу, чок-молчок, ни гу-гу.

К автобусной остановке «Шахта «2-я Бибиковская» я подошел одновременно с незнакомой мне женщиной, на которую сначала не обратил никакого внимания. Вот только вела она себя как-то неспокойно. До автобуса примерно полчаса, целых полчаса. Что делать? Пристроился на лавку и стал ждать автобус, изнывая от скуки, а кругом грязища, мусор, неухоженность. Таковы реалии нашего времени: автобус ходит не по расписанию, на автобусной остановке, наверное, год не убирались… А женщина ведет себя странно, порхает вокруг павильона… Смотрю, уже наломала полыни, разыскала проволоку и связала веник – и пыль столбом. Минут через пятнадцать территория вокруг павильона подметена, мусор собран на подвернувшийся картон и доставлен женщиной в ближайший контейнер. И на этом она не успокоилась: из сумки достала кусок белой тряпки и стала протирать сломанные лавки и павильон. Наверное, женщина и покрасить бы его успела и лавки отремонтировать, дай краску, кисть и молоток, но появился автобус. Я только и успел спросить: «И охота вам было уборкой заниматься, грязь возить, как говорится, за здорово живешь?» – «Да что вы, – удивилась женщина, – на такой беспорядок просто не могу смотреть, терпеть пыль, грязь не в моих силах» и продолжала уже на ходу: – Людей жалко, иные ворочаются в грязи как тараканы, а пальцем даже для себя не пошевельнут… пусть теперь хоть немного порадуются.