Юрий Юрков - Карусель, или Матриархат

© Юрий Юрков, 2020

ISBN 978-5-4498-2548-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Юрий Юрков (1937—2016). Отличительная черта талантливого автора – использование разнообразных литературных жанров, тяготение к малым формам самовыражения, самобытный язык, умение многое видеть и отразить в сатирическом и юмористическом плане.

Моя уважаемая тетушка Татьяна Александровна с базара воротилась сама не своя. Сразу в постель, что за шторой, повалилась. До вечера лежала, все охала – так у нее голова разболелась. Но потом ничего, отошла.

Узнал я, в чем дело. И знаете, такая меня злость взяла на некоторых не в меру добрых… Однако все по порядку,

Тетушка моя лет, почитай, двадцать в город дорогу не забывает, на базар в основном, но такому с ней не доводилось быть. Поначалу все обыкновению шло. Автобус к остановке подкатил. Первым, как водится, к автобусным дверкам народ молодой да сильный поспел. Уселись. Как положено уселись: один в газетку пялится, другой ребятенка на сиденье рядом лепит, те, глядишь, о спорте и модах толкуют, а тот, видать, совестливый, и вовсе в окошко личико отворотил, мечтает… Одним бабусям и тетушке моей места, как всегда, не хватило. Всего человек шесть их набралось, не больше.

А автобус тем временем вперед катится. Правда, у задней дверцы не выдержали две старушки: одна на корзину собственную моститься стала, другая из мешка и фуфайки что-то наподобие гнезда на ступеньках свила. А тетушка моя стоит себе, как положено, на передней площадке, на люд автобусный нарядный да красивый поглядывает, ничего такого не чувствует.

Но тут-то моя тетушка и отблаженствовала. С ближайшего сиденья вдруг солдат, ладный такой паренек, к ней метнулся и во всеуслышанье объявляет, как докладывает: «Садитесь, мамаша, в ногах правды нет!». Обомлела Татьяна Александровна от такой неожиданности, от внимания вежливого, благодарить стала, отказываться. А солдат громовым голосом опять свое: «Садитесь, мамаша!» Куда деваться от глаз любопытных? Села тетушка. Автобус быстрый, поворотов плавных много, началось с непривычки сердцебиение у старушки, круги зеленые поплыли перед глазами, внутри нехорошо стало. Вот-вот сознание потеряет тетушка. Хотели встать было, только шевельнулась, а солдат тут-как-тут. «Сидите, маманя, отдыхайте». Все в автобусе, конечно, посматривают с любопытством на бравого солдата и тетушку.

Еще раз попыталась Татьяна Александровна подняться, да солдат ее опять своей вежливостью к месту пригвоздил. Как доехала, как шла домой – не помнит. Вез привычки, сидя-то, чуть не умерла.

Сидим мы, родители, за партами по одному, значит, друг за дружку прячемся, учительницу дожидаемся. Нас, как всегда, мало, и десятка не наберется (это из сорока-то с лишним). Но народ мы бывалый, проверенный, из года в год одни и те же ходим,

Сидим, и от нечего делать на новичка глазеем… Надо же – новичок! Мужик вроде ничего, веселый такой, видать, сынок или дочка здорово учится, вот он и заявился… Пришла учительница, тоже новичка заметила (не каждый раз новичок на классном собрании случается, да еще папа!). Поскорее от общих замечаний она к неприятным, частностям перешла… «Вы, кажется, впервые»… – вежливо так обращается к новенькому. «Так точно», – рапортует тот, поднимаясь вместе с партой. – Я отец Саши Пыртикова, Геннадий Николаевич». «Отец Саши Пыртикова?» – переспрашивает учительница. – Прекрасно! Прямо и начнем с вас. Беда с вашим мальчиком… контрольную задачу не решил… по русскому плавает… крутится, как волчок»…

С новичка веселость как рукой сняло, а учительница все добавляет: «балуется,.. не следите…». На новичка жалко смотреть стало, весь рябиной спелой пошел, пытается защищаться бедняга, дескать, жена не жаловалась, мальчик вроде тихий… Да где там! Пришлось ему поклясться, что меры примет к сыну строгие…

Как-то по весне я того «новичка» встретил. Увернуться он хотел от меня, да я опередил вопросом: «Ну как, спрашиваю, сын-то?». Пыртиков мгновенно скис лицом, помялся, оглянулся пугливо и перешел на шепот: «Натворил я… принял меры… лупил. Теперь перед домашними стыдно… Сын-то, оказывается, не виноват… Недавно узнал… Пыртиковых-то в третьих классах два. Мой-то в «Б» учится, и неплохо, хвалят… А я у вас просидел в «А». «А-а-а-а», – затянул я от неожиданности. «Вот тебе и а-а-а-а», – передразнил меня Пыртиков, махнул рукой и не простясь, нырнул в проулок.