Анна Флин - Любимая дочь. Возрождение тёмной легенды

– Мы окрашиваем ткань, – пояснила Мэри, увидев моё искривлённое лицо, – обычно мы делаем это с ослиной мочой, но в этот раз ослов слишком мало для такого количества ткани…

Что она имеет ввиду? Если это не ослиная моча, то чья?!

Почувствовав приступ тошноты, я приложила руку ко рту.

– Леди Грефт! – заволновалась женщина. – Вы в порядке?

Отвернувшись, я попыталась прийти в себя, но запах не давал даже набрать полные лёгкие воздуха. Зачем мне здесь быть? Я не должна вываливать ткань в моче! Женщины прекратили работу и посмотрели на меня. Увидев их глаза, я задумалась: они ведь тоже не хотели для себя такой жизни! Я родилась дочерью графа, но разве я выбрала эту судьбу? Нужда заставляет трудиться. Закрыв на секунду глаза, я подошла к столу. Если не думать о моче, то и её запах особо не раздражает. Усевшись рядом с женщинами, я взялась за ткань из шерсти.

– Нужно хорошенько пропитать её, а потом отжать, – сказала женщина, сидевшая напротив меня, и тоже улыбнулась.

Все они смотрели одобрительно и с уважением, видимо, моё решение остаться поразило их не меньше меня.

Сделав, как она сказала, я стала вбивать мочу в ткань. Мять и крутить в руках шерсть оказалось непросто. Мэри села рядом со мной и продолжила свою работу.

«В лугах лесных окутанный мглой, сидел он, смотря на свой дом родной…» – женщины запели и весело прихлопывая тканью о стол, продолжили свою нелёгкую работу.

Подхватив их мотив, я с весельем мяла и крутила шерсть в руках.

«Искал он её среди дальних лесов, её лишь хотел найти…»

– У вас хорошо получается! – похвалила меня Мэри.

– Стараюсь, – призналась я.

– Разве вам это нравится? – задала она вопрос, который висел на губах у всех.

– Работа учит нас терпению, а в моём случаи ещё и скромности, – улыбнулась я и подлила ещё мочи на ткань.

Мой ответ их явно не удовлетворил, потому что, переглянувшись с другими, Мэри продолжила.

– Вы хотите работать? – удивилась она.

– Моё положение позволяет мне не работать, – как можно строже ответила я, – но я делаю это и не стыжусь.

Открыв рты, женщины даже перестали месить ткань. Поднявшись, одна из них подняла руки кверху и произнесла:

– За это нужно выпить!

Работа в миг остановилась. Я замерла, смотря на селянку, которая принялась аплодировать. Поражённая их поведением, я так и осталась бы сидеть на лавке за столом, пропитанным мочой, если бы не Мэри, которая, вставая, увлекла меня за собой.

Руки приходилось держать на расстоянии от одежды, дабы не запачкаться. Зайдя в маленький сарай, мы прошли мимо сена, разбросанного повсюду, к кухне. Открыв ящик, одна из женщин достала коричневую бутылку и подняла руку вверх.

– За то, что наши хозяева вырастили такую дочь! – гордо сказала она и все захлопали в ладоши.

Смущённая, я стояла в стороне. Видимо, им нужен был повод для веселья. Разливая тёмную жидкость по кружкам, женщины смеялись и шумно разговаривали.

– Выпьете, леди? – спросила Мэри, протягивая мне кружку.

Помотав головой в знак протеста, я засмеялась.

– Послушайте, если я разделю с вами этот напиток, то моя мама, разделит вас на две части!

Женщины хором засмеялись и залпом опустошили свои чашки. Веселье не останавливалось, потому влив в себя ещё, женщины переместились на солому.

Присев рядом, я убрала руки.

– Вы всегда так работаете? – задала им вопрос, который откровенно меня мучал.

– Не всегда! – ответила одна из них.

Они явно считали меня совсем ещё ребёнком, потому не вдавались в подробности. Жуткая вонь наполнила и сарай. Казалось, что всё здесь пропитано мочой. Услышав чей-то очередной заливистый смех, я не выдержала и направилась к выходу. Почувствовав на себе их взгляды, я, не оборачиваясь, вышла из сарая.

Тошнота была уже невыносимой. Заметив ведро, направилась к нему и хорошенько промыла руки. Вонь почти ушла, но одежда всё ещё попахивала. К счастью, никто за мной не вышел. Я приложила холодную руку ко лбу. Эти женщины не приняли меня, как свою, пусть и старались доказать обратное. Каждая из них ждала моего промаха или слабости, чтобы высмеять в узком кругу. При этом каждая улыбалась в глаза! Пройдя по траве, я подошла к двери.

Мамины наставления ожили в моей голове:

«Каждый твой шаг высмеивается за спиной! Ты должна быть выше, крепче и непобедимее!»

Отныне я буду следить за тем, как веду себя на людях.

Графиня встретила меня в большом зале у лестницы. Вытянув шею, мама смотрела на меня изучающе.