Ник Никсон - Зооград

– Как вы можете так, вы же полицейский сыщик! – не выдержала я. – Сыщик должен подавать другим биовидам пример.

Он усмехнулся.

– Поверь, я подавал вчера пример блестящей игры в бильярд. Но последние стопки были лишними, и я продул.

– Вы можете быть серьезным?

– То, что я делаю вне работы, тебя не касается, кенгуру.

– Теперь касается. Мы напарники.

Волжанин помолчал.

– И напарники должны доверять друг другу, быть откровенными? – спросил он провокационно.

– Да.

– Тогда расскажи, зачем ты это сделала?!

– Что? – не поняла я.

– Стала вот этим, – он обвел меня взглядом с лап до кончиков ушей.

В современном обществе спрашивать о причинах подселения – дурной тон. Времена, когда подселение было только способом продлить жизнь, давно канули в прошлое. Сейчас перенести сознание в болванку может любой человек старше восемнадцати, и даже ребенок – с согласия родителей. Кандидаты предварительно проходят общение с психиатром, тот убеждается, что они осознают все последствия, а именно: невозможность повернуть назад – тело после подселения утилизируется. Причина, почему человек принял такое решение у каждого своя, это личное интимное дело и ворошить его не имеет права никто.

– Я не буду отвечать.

– Хочу понять, что заставляет вас отказываться от нормальной жизни…

Волжанин открыл окно и закурил. Таксист выругался.

– Рули молча, крысеныш, – сказал напарник сурку и обратился ко мне. – Что так смотришь? Я тебе противен?

– Я не испытываю неприязни, как бы вам этого не хотелось.

– А ты знаешь, чего я хочу?

Я кивнула.

– Я с тобой еще не пил, – Волжанин выпустил дым в салон.

– Вы не хотите со мной работать только потому, что я кенгуру. Но внутри я такой же человек, как и вы.

Он усмехнулся.

– Это не очень заметно.

– Можете продолжать оскорблять меня, я за свою жизнь наслушалась этого сполна. Вам не удастся от меня избавиться!

Он ударил рукой по стеклу.

– Что ты уцепилась за меня? Неужели нельзя было пойти в другое место, где полно этих ваших?

– А почему вы пошли в полицию?

– Захотел.

– И я этого хочу.

Он вздохнул.

– Сколько тебе осталось?

– Пять – шесть лет.

По закону в случае повторного подселения мне придется заново учиться в Академии и проходить через те же тернии и унижения.

– Потрать их лучше на что-нибудь полезное. Заведи кенгуру мужа, воспитай пару кенгурят, проживи эти годы в удовольствие.

– А почему вы так не сделаете?

Он фыркнул и отвернулся к окну. Больше мы не заговорили.

***

Опрос родственников погибшего проводила я. Волжанин сидел рядом и откровенно скучал, лишь изредка вставляя уточняющие реплики.

Убитый Антон Лагно работал курьером в почтовой службе, в Дергалово он поехал доставить корреспонденцию нескольким получателям. Я нанесла его маршрут на карту, злосчастный переулок находился между двумя соседними адресами.

Похоже, жертва все-таки была случайной.

– У Антохи не было врагов, – сказал родной брат. – Он был тихим и замкнутым, совершенно неконфликтным.

Мужчина обнимал плачущую мать.

– У него были знакомые, друзья среди осознанных альтервидов?

– Нет. Он их боялся.

– Почему?

– В детстве Антоха забрался в вольер, где проводят, ну эти, платные охоты.

– Сафари.

Он кивнул.

– Прямо на его глазах медведь, вроде какой-то министр, задрал оленя. Это сильно на Антоху повлияло. Он долго на улицу не выходил. Как-то раз я взял его с собой в кинотеатр. Рядом с нами села гиена, Антоха так закричал, всех перепугал. Пришлось его уводить. Скажите, а это правда, что его лев убил?

– Откуда вы знаете?

– Так по новостям сказали.

Вороны все разнюхали.

– Экспертизы еще незавершены. Мы вас оповестим, когда будет больше информации.

– Мой брат в своей жизни никому ничего плохого не сделал. Он такого не заслужил. Я надеюсь, убийцу найдут и пристрелят.

– Так и будет, – сказал Волжанин.

Я вышла на улицу с тяжелым камнем на сердце. Не думала, что говорить с убитыми горем биовидами, потерявшими близкого, настолько трудно и изматывающе. Напарник заметил мою реакцию.

– Все через это проходят, – сказал он понимающе. – Привыкнешь.

Волжанин достал пачку сигарет, протянул мне из вежливости.

– Меня это убьет.

Он покивал и закурил.

– В питомниках заявили, что у них не пропадали львы, – сказала я.

– Еще бы они сказали иначе. За такое им грозит уголовка. Они наверняка уже всю документацию подчистили. Ничего, мы их вздрючим, как только охотники сделают свое дело.