Ник Никсон - Зооград

– Я прошу прощения, капитан, нельзя было нарушать ваш приказ.

– Ты вообще не должна быть здесь! – сказал он сгоряча и отвернулся.

– Но я здесь… И имею право, как ваш напарник, высказать свое мнение по делу.

Волжанин вздохнул, закрыл глаза и вытер лоб.

– Ну давай высказывай.

– Я думаю, что показаниям свидетельницы можно доверять. Если так, то кошка уже была в переулке ночью, и с ней был человек, возможно, хозяин. А может жертва и есть хозяин. Между ними произошел конфликт, кошка защищалась, поэтому и не пыталась съесть его.

– Выдавай ордер на ее отстрел. Пусть охотники занимаются. Когда ее убьют, найдем хозяина по чипу. Ладно, я на сегодня всё.

– Я думала, мы обойдем и других жильцов.

Он посмотрел на меня.

– А, смысл?

Я не нашлась что ответить.

– У меня рабочий день закончился.

Не попрощавшись, Волжанин сел в машину и уехал.

Я вернулась на место преступления. Труп положили в пакет. На крыше каркали голодные до новостей вороны с портативными камерами.

Я прошла весь переулок от начала до конца, методично принюхиваясь. Собак здесь не выгуливали давно. А вот запах большого хищника был повсюду.

Убийца все еще где-то рядом.

За прошедшую ночь охотники не нашли следов убийцы, кошка как сквозь землю провалилась. Я обзвонила все питомники в Дергалово и ближайших районах, где разводили больших кошек. Никто не заявил о пропаже болванки.

Я пришла в морг. Судмедэксперт Юрий Адамович выглядел сильно уставшим.

– Я за отчетом.

Он молча вручил мне папку. Причиной смерти судмедэксперт указал критическую потерю крови и асфиксию.

– Это лев, – сказал он. – Судя по размеру клыков – взрослый. Вес около ста – ста двадцати килограммов.

– Лев…? Странно.

Львы одни из самых желанных болванок для подселения, на них огромная очередь. В питомниках их выращивают до года, максимум до полутора, чтобы снизить вероятность раннего развития деградации. Если болванка дожила до взрослого возраста, с ней должно быть что-то не так по здоровью, либо ее не существует вовсе.

– Я отправил шерсть на секвенирование, – сказал судмедэксперт. – Сравню ДНК с базами питомников, может что-то удастся найти. Хотя у них там бардак, и далеко не всех болванок вносят, но попробовать стоит.

– Сравните параллельно с базой осознанных, – предложила я.

Во взгляде судмедэксперта испарилась усталость.

– Зачем?

– Нужно проверить все версии.

– Вы думаете, это сделал осознанный альтервид?

– Я допускаю.

– Игорь знает об этой версии?

– С ним я еще не обсуждала.

Юрий Адамович усмехнулся и посмотрел на меня как на выскочку.

– Просто так базы осознанных проверить нельзя.

– Почему?

– Они вне юрисдикции полиции и официально принадлежат Башням, значит, под защитой закона о частной жизни осознаных альтервидов. Между прочим, достижение ваших же правозащитников. Чтобы получить доступ к этим базам, нужно иметь судебный ордер. У тебя есть улики, подтверждающие, что убийца осознанный?

– Пока нет. Я над этим работаю.

– Тогда об ордере забудь.

– Я это так не оставлю.

– Послушай меня, – заговорил Юрий Адамович с выраженным желанием спасти меня. – Я участвовал в расследованиях убийств, совершенных осознанными. Там четко прослеживаются особенности в картине преступления. Не мне тебе рассказывать, что внутри альтервида живет человек и, хотя после подселения у него изменились инструменты, – Судмедэксперт продемонстрировал когти. – Он все равно думает и действует как человек. Это хорошо заметно по тому, как наносятся удары, как убийца пользуется зубами. Я тебя могу заверить, что у твоего убийцы нет и намека на сознание, – он снял простыню с трупа. – Это сделал дикий зверь.

Я несколько секунд смотрела на тело, представляя момент нападения льва на этого несчастного человека.

– Я получу ордер.

– Ты ступаешь на скользкую тропу, сержант. Будь осторожна.

Я понимала, что он имел в виду. Болванки львов могут позволить себе только бизнесмены и политики, биовиды известные и могущественные. Заявить публично, что жертву убил осознанный лев – значит обвинить кого-то из них в тяжком преступлении. Не имея достаточных улик, я могу накликать себе серьезные проблемы.

***

Волжанин не явился утром на работу, его телефон не отвечал. Я выяснила, где он живет и поехала к нему домой сама.

Новорожский район считался тихим и спокойным. На узких улочках, словно грибы, росли огороженные живыми изгородями пестро окрашенные домики, там жили обеспеченные семьи. Дом Волжанина выделялся на фоне остальных: краска на фасаде выцвела и облупилась, окна – замутненные, газон зарос травой по колено.