Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа

А дождь льет как нанятый.

А ветер гудит в проводах, и белые и розовые флоксы стоят съежившись, как вымокшие псы в подворотне.

И такая тоска и печаль на душе, как в вечернем парке, когда ты бродишь в одиночестве по аллеям, а где-то вдалеке играет оркестр.

Ну почему мне только тринадцать лет? Почему я такой маленький и одинокий?

Папа на веранде строгает рубанком какую-то доску для забора. Летят в разные стороны пахучие стружки, и ему почему-то весело. Он даже что-то поет. Мама пишет письмо в Ростов своей сестре, и ей тоже не скучно, а я страдаю.

А ливень усиливается, и струи так колотят по крыше, что кажется, удары отдаются в сердце, и почему-то хочется заплакать, а слез нет.

— Почему у тебя такое мрачное лицо? — спрашивает папа. — Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего не случилось. Просто скучно.

— А ты что-нибудь делай, тогда не будет скучно. Вынес бы на воздух наш фикус. Фикусы любят, когда их поливает дождь, они лучше растут.

Я выношу фикус в сад и возвращаюсь мокрый, с меня текут струи воды и обливают пол на веранде.

— Вытри пол, — говорит отец.

Он, наверно, думает, что вытирание пола улучшит мое настроение. Но оно остается незыблемым. И я решаюсь поведать папе все.

— Папа, — говорю я, — я тебе скажу, но ты, пожалуйста, не смейся. Мне уже тринадцать лет, и я имею право на личные чувства. Ты со мной согласен?

— Безусловно.

— Я уже давно влюблен.

— Как давно?

— Два года. А может быть, даже три.

— Так два или три?

— Кажется, четыре, — говорю я. — Но она меня не любит. Ей нравятся другие. Она, по-моему, даже не знает о моем чувстве. Это ужасно.

— Ничего ужасного здесь нет, Володя. В твоем возрасте я был влюблен десять раз. А может быть, и больше. Я тоже переживал и даже хотел один раз повеситься, но, как видишь, я остался жив и даже женился на твоей маме, и очень доволен. И мама, по-моему, тоже.

Это у тебя еще детское чувство, увлечение, а настоящая любовь еще придет, и еще будет много интересного, и грустного, и веселого. Все еще будет, все впереди. А сейчас кончается твой отдых, тебе не хочется заниматься, холодно, дождь идет, ветер противный, небо в тучах, все серое, цветы вянут, — вот у тебя и паршивое настроение и соответственные мысли. Пойди к маме и попроси, чтобы она дала тебе стакан морса.

Выпей морс, почитай «Три мушкетера», и исправится твое настроение. А если хочешь, я тебя познакомлю с одной хорошей девочкой. Это дочь нашего соседа-священника. Ее зовут Лида.

— Не хочу никакой Лиды. Не желаю ни с кем знакомиться. Мне уже хватит этих знакомств на всю жизнь! — сказал я.

Я твердо решил никогда-никогда не любить, никогда в жизни не жениться и дружить только с мальчишками.

Как быстро я потом пересмотрел это решение!

Вся школа думала об одном, жила одним: выставкой, на которой должны были быть представлены лучшие работы учащихся по всем предметам.

Все заняты выставкой.

Мария Германовна ведает отделом литературы. Вокруг нее портреты Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Некрасова, Грибоедова, Есенина, Маяковского, Демьяна Бедного, Блока, Тютчева, списки из произведений, литературные документы.

Александр Юрьевич Якубовский занимается историей и отбирает лучшие макеты древнеримских крепостей, модели таранов, Вавилонской башни, старинные щиты, секиры и шлемы.

Евгения Александровна Кракау возится с вольтовыми столбами, электроскопами, лейденскими банками и полиспастами, электрическими звонками и телефонами.

Николай Александрович Гельд наблюдает за установкой химических опытов и сердится, когда Финкельштейн разбивает колбы и пробирки.

Александра Васильевна Сабунаева руководит расстановкой клеток с мышами, морскими свинками и ежами, следит за порядком в аквариумах и террариумах, в которых плавают многочисленные рыбы, ползают ящерицы и черепахи, и раскладывает альбомы наших лучших гербариев.

Мы с моим другом Мишей Гохштейном решили сделать для выставки модель действующего гейзера. Для этого мы раздобыли большую сковороду с краями барьерчиком, проделали в центре ее сантиметровую дырку и припаяли снизу к ней металлическую трубку длиной чуть больше метра. Под трубкой находилась банка, наполненная сплошь водой. Банка эта подогревалась паяльной лампой. Отверстие в сковородке затыкалось пробкой. И когда вода в банке разогревалась до температуры кипения, она поднималась по трубке вверх, пробка со страшной силой вылетала и вода била из сковородки в потолок.