Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа

Наш гейзер имел большой успех, вокруг него всегда толпились ребята и орали. Им доставляло удовольствие быть обрызганными.

Мы готовились к открытию выставки около трех месяцев. Делали ее самозабвенно. Особенно трудились Элла Бухштаб, Алла Корженевская, Уся Руткина, Саша Чернов, Герман Штейдинг, Юра Чиркин, Ваня Розенберг и Ваня Лебедев, Ромка (Романов), Витя Сабунаев, Леня Андреев, Леся Кривоносов и Костя Кунин.

Сколько они сделали карт, диаграмм и рисунков!

Сколько действующих моделей и макетов, плакатов и лозунгов!

Как замечательно украсили классы!

Заведующий школой Александр Августович Герке ходил гордый по школе и даже прощал крики в коридоре.

А сколько замечательного сотворили ученики других классов — Миша Дьяконов, Тося Самойлович, Боря Энкин, Сережа Соболев, Фридман, Мухин, Блатин, всех не перечтешь.

И вот пришел день открытия. Пришли гости из других школ, все педагоги, все наши учащиеся. Это был настоящий праздник, и все наши учителя ходили по выставке гордые и радостные — это ведь их ученики сделали выставку своими руками. Это ведь и успех учителей.

Наш гейзер всегда окружали толпы восторженных ребят. Когда гейзер шипел, они визжали и со смехом разбегались в стороны, и совершали это по нескольку раз.

Мы с Гохштейном, гордые своим гейзером, давали пояснения и рассказывали об Исландии.

К нам подошла наша преподавательница немецкого языка Екатерина Петровна. Это была довольно высокая седая женщина. Ей было много лет. Она была старая, не очень красивая. И мы ее, я бы сказал, не очень любили.

— Вас ист дас бэй инен? (Что это у вас такое?) — спросила она по-немецки.

— А вы посмотрите. Загляните получше в эту чашу, — сказал я. — Зеен зи бессер.

Екатерина Петровна, которая была близорукой и плохо видела, наклонилась над чашей гейзера, и в этот же миг вылетела пробка, ударив Екатерину Петровну в подбородок, и ей в лицо рванулась струя кипящей воды.

Екатерина Петровна с криком отшатнулась от гейзера, а мы дьявольски захохотали.

Но никто из ребят, стоящих вокруг, не улыбнулся, а Ира Дружинина сказала — вы злые хулиганы!

Екатерина Петровна со слезами на глазах отвернулась и быстро ушла.

— Зачем мы это сделали? — спросил я у Миши.

— А зачем ты сказал ей, чтобы она наклонилась?

Мы поняли, что оба, не сговариваясь, поступили мерзко.

Но этим не ограничилось. К нам подошел ответственный за выставку Александр Юрьевич. Он сказал — чтоб вас и вашего гейзера больше здесь не было.

И мы унесли гейзер во двор школы, сломали его, а паяльную лампу отдали в физический кабинет.

Все ребята смотрели на нас косо, и никто с нами не разговаривал. Два дня мы ходили по школе под этими косыми взглядами, а на третий зашли в учительскую.

— Екатерина Петровна, мы к вам, — сказал я.

— Что случилось?

— Случилось то, что мы поступили, как бандиты. Мы не хотели причинить вам обиду. Мы не знаем даже, как это получилось… Но это неправда: мы знаем, как это получилось. И нам очень стыдно. Мы никогда больше не будем никому подстраивать таких гадостей. Простите.

А Гохштейн сказал:

— И я теперь буду лучше учить немецкий.

Екатерина Петровна улыбнулась и сказала:

— Все хорошо, что хорошо кончается. Зеер гут.

Александр Дмитриевич Пестриков преподавал у нас алгебру и геометрию. Это был коренастый мужчина с подобием маленькой бородки. В нем не было ничего математического. Скорее всего, он был похож на крестьянина, приехавшего в командировку в город.

И говор у него был крестьянский. Но это не мешало ему преподавать, и делал он это отлично. Всегда просто и точно все объяснял, но зато и требовал точности в ответах.

У нас ввели новый предмет — военное дело. Что ж, это было вполне понятно. Вероятно, придется еще защищать завоевания Октября, а кто это будет делать?

Вернее всего — мы. А что мы знаем? Да почти ничего.

И значит, надо нас подготавливать. Так объяснял нам Розенберг, который всегда любил все объяснять.

Занятие военным делом поручено было проводить Пестрикову. Он был прапорщиком еще в царской армии, как говорили, хлебнул фронта и даже чуть было не попал в плен к австрийцам. А в гражданскую войну он служил в Красной гвардии и был даже знаком с Фрунзе.

На первом же уроке он вывел нас на Плуталову улицу, построил, скомандовал: «р-ряды вздвой!» — и учил нас ходить в строю. Мы изучали построения и перестроения, равнение налево и направо, выполнение команды «крр-ругом марш!». Ну, словом, азы строевой подготовки.