Иль Канесс - Оформитель слов

– Идите вы нахуй, я такое пить больше не буду.

Остаток вечера я с восхищением проглядел на свой лабиринт вокруг люстры, разговаривая периодически по домашнему телефону с одногруппницами. Из динамиков доносились вопли Sex Pistols, а квартира утопала в сигаретном дыму. Женя спросила:

– Ты сможешь обшить кожей мой тубус? Кожу возьмем со старых сапог. Я в них все равно уже ходить не буду. Только надо, чтобы тубус в итоге выглядел так, словно я чернокнижница. Что у меня там не ватманы с рисунками, а сатанинские трактаты или инквизиторские списки. А?

– Смогу.

Вова вертел в руках кота и спрашивал:

– Где проблески разума? Где АНТИЧНАЯ мысль в твоих глазах, животное?

Но кот предательски извивался и молчал.

– Пусечка, мне кажется, наш кот безнадежно туп, и ему больше подходит кличка Планктон, – пришел к выводу Вова.

– Планктон… хм, – Женя ушла на кухню и вернулась с ножом.

Все напряглись.

– Ты хочешь избавить кота от мучений?

– Неудавшийся кот-философ – еще не повод устраивать поножовщину. Ты не помнишь, куда я свои старые сапоги положила?.. Будем тубус делать.

Со временем кот Планктон совсем растерял признаки даже примитивного ума, вышел летом на балкон, сиганул вниз, убежал и больше не возвращался. А мы все также работали, учились. Появились деньги, сахар и еда. А потом мы разъехались по разным уголкам нашей огромной страны и уже порядочно лет не виделись. Много воды утекло с тех пор. И я понял простую философию кота Платона: благодаря ему, натыкаясь на имя настоящего Платона, я невольно вспоминаю то время юности, когда я, простой сельский парень приехал в большой город Омск, сломал ногу, завел себе друзей, делал сатанинские тубусы, рисовал лабиринты на потолке, пил абсент и слушал «Гражданскую оборону». Спасибо тебе, несостоявшийся античный кот за это.

Котэ свято.

После учебных пар мне, как тонкой и творческой натуре, необходимо было заниматься чем-нибудь в жизни полезным и правильным. То есть ходить в компьютерный клуб играть с друзьями в контрстрайк, батлфилд или сериуссэм.

У нас в здании колледжа добрый человек специально для этого открыл в подвале заветный компьютерный клуб. Но однажды, прямо во время очередного грандиозного замеса дезматча в помещении прорвало трубу с невкусно пахнущей водой. Админ страшно перепугался и всех нас нахуй выгнал. Пришлось идти на пары рисовать конусы и одногруппников.

Следующей локацией стал компьютерный клуб напротив ТЦ «Кристалл». Изрядно накачавшись алкоголем, поперлись мы с друзьями толпой туда, в эту киберлигу. Взяли с собой, конечно же, еще пивчанского. Играли по сети, ржали, шумели, были, короче, очень активны.

Решил я пойти проветрится на улицу. В проходе на лестничную площадку свое жирное тело разложил прыщавый боров, затаивший на меня и моих друзей отчего-то злобу злобскую. Он сидел на одном стуле, а на второй через дверной проем сложил свои ноги.

– Ноги нахуй убрал, – попросил я учтиво.

Он начал переглядываться с своими друзьями и смеяться. И демонстративно сел поудобнее. Я огляделся. Вокруг толпа малолетних дебилов. Вспомнилась замечательная фраза и я ее немедленно сказал:

– Ты, наверное, местный хуй, а это – твои храбрые яйца?

Шутка не зашла, а обстановка накалилась. Крылатые выражения у меня закончились. Я применил грубую мужскую силу, опрокинул жирного на пол и сделал шаг на лестничную площадку. Мне тут же на плечо опустилась рука, а когда я обернулся, то об мое лицо ударился чей-то кулак. Я ловко сгруппировался и как безвольный мешок пизданулся с лестницы вниз. Но схватил при этом рукастого чаканориса с собой. Уже лежа, я колотил его наглое рыло.

К нашей подвижной игре присоединились его товарищи. Я решил, что время лекции о строении мягких тканей лица закончилось и надо срочно съебывать. Взять в гардеробе куртку я не успел. Выскочил на улицу прямо в свитере. Мороз. Чудесный вечер. Едут автобусы, люди идут в магазины. Я достал сигарету, закурил и вытер с рожи кровь вперемешку с соплями.

Злые школьники вывалились на улицу.

– Вон этот гандон!

Вряд ли они имели в ввиду французского писателя Ива Гандона, подумалось мне. Меня уволокли во двор и принялись весело и задорно пинать во всякие разные места. Особенно им нравилось мое лицо. Один латентный гомосек даже сверху на меня сел и начал хлестать с особенным энтузиазмом. Я ему двинул снизу в челюсть так, что он немедленно свалился, что-то промычав. Меня начали пинать еще усерднее.