Александр Вяземка - Товарищ Кот, английский жмот и человек-патефон, или Добро пожаловать в Велкомбританию

«Ну все… Хватит! Мне нужно отдохнуть, принять ванну и побриться. Еду домой».

И, убедив себя в этом, я направился прямиком к ближайшей автобусной остановке, потому как мой оранжевый «Крайслер» испарился с внутреннего двора полицейского участка без следа и без капли бензина.

Когда я добрался до дома, что-то в нем было не так… Когда и зачем мама перекрасила фасад? Не помню, чтобы мы это с ней обсуждали. Дверной звонок тоже был другим. Странно все это было… Я бы даже сказал, подозрительно. Ну, хоть мама была прежней.

– Куда это вы, молодой человек? – взвизгнула она, когда я прошел мимо нее в дом.

– Мам, ты опять забыла принять таблетки от склероза? – Я расцеловал ее в обе щеки; и тут я заметил, что ее трясло, словно испуганный лист, дрожащий под порывами убийственного урагана. – Давай закроем дверь: ты вся замерзла.

– Вот еще! – Она попыталась вытолкать меня на улицу. – Какие такие таблетки от склероза?

Вот всегда она так. Это возраст сказывается. Да и генетика. У ее матери то же самое было, и у ее бабки. Моей сестре этого избежать не удалось. Остается только надеяться, что болезнь пощадит меня.

– Так, а где же ванная? – спросил я, снимая куртку и ища взглядом знакомую дверь. – Куда ты ее на этот раз перенесла?

Это мама любит: ей все время нужно все перекладывать и переставлять – комнаты, мебель, мои вещи. Но когда я спрашиваю, зачем она это делает, она, разумеется, вспомнить ничего не может. Даже то, что у нее есть сын, она, к сожалению, помнит не всегда.

– Уходите немедленно! – Она все еще стояла у двери, держа ее нараспашку. – Или я вызову полицию!

– Лучше вызови врача. Кстати, мистер Куган в мое отсутствие не звонил? Мам, ты не поверишь, в какой компании я оказался. Нужно что-то сделать, чтобы установить связь с Управлением. Я теряю контроль над ситуацией. Если мистер Куган позвонит, скажи ему, что я в Бромли. Вот адрес.

– Теперь вы уйдете? – Ее голос был полон тревоги.

Вот. У человека может отказать память, но только не материнский инстинкт.

– Не волнуйся, – я еще раз поцеловал ее, – я останусь на несколько часов. Сама видишь: мне нужно принять ванну и побриться.

– Тогда я вызываю полицию.

Никакую полицию она, естественно, вызывать не стала: я всегда оставляю свое удостоверение Особого Гуру в кармане куртки, где она его каждый раз и находит, что, вкупе с материнским инстинктом, творит чудеса. Когда часом позже я появился из ванной комнаты, освеженный, пусть и небритый – за время моего отсутствия из ванной исчез мой бритвенный набор, – мамин голос звучал совершенно по-новому. В нем явно слышалось доверие:

– Как, вы сказали, имя джентльмена, который должен позвонить? Куган?

– Точно. – Я поцеловал ее в лоб: я слышал, что поцелуи – весьма действенное средство для завоевания доверия. – Ты только бумажку эту не потеряй. И еще: купи, пожалуйста, пачку одноразовых бритвенных станков. Это дешевле, чем покупать каждый раз целый бритвенный набор. Так, кажется, ты для меня что-то испекла? Красавица моя!

Память – такая вещь, которая возвращается медленно. Не стоит ее торопить. Я ее и не торопил, появляясь дома только каждые три-четыре дня. К моему четвертому или пятому приезду мамина память полностью восстановилась.

– Вы кто? А, снова вы! – Она поприветствовала меня. – Куда вы запропастились, молодой человек? Я вас ждала вчера к ужину.

Мистер Куган так и не позвонил. И хотя я был полон решимости, порой меня одолевала тоска. В конце концов, разве русским было о чем беспокоиться? У них был кров над головой. У них не было недостатка в еде и развлечениях. Они не обременяли себя уборкой и мытьем посуды. Они просто сидели с утра до вечера в гостиной или на кухне, наблюдая за тем, как я готовлю и убираю. Племя бездельников младых, мне до сей поры незнакомое…

– Слышь, паука не дави, – обратился ко мне как-то утром Доля, лениво ворочая языком: они как раз сидели втроем вокруг кухонного стола, подпирая себе щеки кулаками. – А то денег не будет. Примета такая.

– Если не работать, денег действительно не будет, – заметил я. – Будут одни пауки. Если прятаться от работы, она тебя не найдет – она же не Судьба.

– О, кто, кто бы сделал за меня работу, за которую я получил бы деньги? – завыл Хиллтон, бросая призывные взгляды на Долю, Митина и меня.

Мне это все осточертело. Я причесал паука метлой, после чего он не вылезал из своего угла неделю, вместо того чтобы продолжать нахально прогуливаться по кухне, словно по променаду, и резко повернулся к товарищу Хиллтону, представив под его ясные очи ощетинившиеся прутья метлы и давая ему понять, что следующий в очереди на укладку – он, если только он не разживется здравым смыслом.