Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света

А Рита уже улыбалась, наглотавшись его семени, она светилась как луна, задумчиво и таинственно, вся в ожидании невидимого ребенка, и у дяди Абрама тут же возникло параллельное видение этого мира, в котором он и видит, и осязает их нерожденного малыша, а поэтому так и противится совокуплению.

– Ты очень жестокий, – всхлипнула Рита сквозь прекрасную улыбку.

– Может быть, – вздохнул дядя Абрам.

– Но я все равно тебя люблю!

– И я тебя тоже люблю! – встрепенулся дядя Абрам.

– Какой же ты смешной! – ее слезы уже высохли.

– Для меня стала главным простота и нежность наших отношений, – задумался дядя Абрам, – ведь, подумай сама, нам с тобой ничего абсолютно не мешает! Ни цивилизация, никакие имущественные отношения, никакие люди, которые дотрагиваются до нас своими грязными руками! – На этих словах дяди Абрама Рита вздрогнула.

– Наверно, ты вспомнила нашего продюсера?! – улыбнулся с жалостью он.

– Да, – шепнула Рита, сжавшись вся в комочек.

– Не бойся, он больше не прилетит, – сказал дядя Абрам.

– А ты откуда знаешь?! – поглядела на него с недоверием Рита.

– А мне приснилось, что он овладел тобой силой, прямо здесь на берегу, а потом он взлетел на своем вертолете и упал вместе с ним в море! – ответил дядя Абрам, стараясь не глядеть в глаза испуганной Риты.

– И ты, что, веришь в эту ерунду?! – попыталась усмехнуться Рита.

– Не совсем, – взглянул он на нее, – но кое-что чувствую!

– И что же ты чувствуешь, – прошептала еще тише Рита.

– Чувствую, что никакая грязь не запачкает нашу с тобой Любовь, – улыбнулся дядя Абрам и осторожно прижал к себе Риту.

Он лежал с ней на мокром песке возле углей потухшего костра.

Море ласково касалось их ног, а они глядели далеко в небо. Там из-за крошечных туч, словно подглядывая за ними, светило солнце.

Еще дальше могучий ветер разгонял эти тучи, чтобы влюбленным чаще доставались солнечные дни. И чайки кружили над ними как блаженные сестры, будто молящие об их маленьком счастье в таинственные небеса.

– Да, – тихо прошептал дядя Абрам, – Любовь – самое божественное ощущение Вселенной!

– А ты мне дай эту любовь, – попросила Рита.

– Не могу, – вздохнул он, – то есть я тебе и так ее даю!

– А если еще, – молящими глазами на него поглядела она.

– Нам еще уже нельзя, тебе пора уже рожать! – он уже устал объяснять Рите, почему им нельзя совокупляться. Рита опять проглотила удилище дяди Абрама, и вскоре закрыв глаза, он застонал.

Тогда она ловко ввела его в себя и добилась своего. Через несколько минут она закричала, это был многозначительный крик, в нем соединился и крик от оргазма, и крик от начинающихся родовых схваток. Дядя Абрам быстро оттащил Риту с мокрого песка на подстилку из пальмовых листьев.

– Говорил же я тебе, – опечаленно вздыхал дядя Абрам.

Такая неожиданная смена обстоятельств очень поразила его.

– Пожалуйста, только не нервничай, а помогай мне, – закричала Рита.

– Тише, милая, тише, – уже спокойно прошептал дядя Абрам, раздвигая ей пошире ноги. По ее ногам уже потекли околоплодные воды.

– Тужься, тужься сильнее, – взволнованно прошептал он, – уже воды отходят!

– А что это значит?! – жалобно пискнула она.

– Это значит, что уже пора рожать!

– Ой, мамочки! – заорала Рита.

– А ты заматерись, – посоветовал дядя Абрам, вспоминая свое давнишнее облегчение, когда он заматерился из-за мучительных экспериментов их сумасшедшего продюсера.

– Е* твою мать, – заорала Рита и из ее уже окровавленного лона показалась головка ребенка.

– Ну, давай, малыш, – подбодрил он и Риту и рождающегося ребенка, – давай, дорогой, давай! И постепенно головка стала вылезать.

Через несколько минут дядя Абрам отгрыз пуповину зубами. Возможно, некоторые наши действия уже заранее закодированы в нашей телесной оболочке, и поэтому душа, попав в нее, делает то же самое, что до нее делал наш предок.

Дядю Абрама тоже удивляло, с каким хладнокровием он тащил ребенка из ее лона, нежно держась за головку, и как он потом отгрыз ему пуповину.

Все его действия были словно заранее продуманы, только сам он не думал, а осуществлял их так, как будто кто-то руководил им.

Он обмыл тело дочки в теплой морской воде, а затем укутал пальмовыми листьями и спрятал ее от палящих лучей солнца в шалаше.

Затем он бережно взял на руки Риту и тоже обмыл ее в морской воде. Она тихо плакала, но все же улыбалась, это странное сочетание любви, счастья и боли было и раньше знакомо дяде Абраму, но сейчас оно было, как никогда, ярко и сильно.