Вольга Медейрос - Жертвуя малым. Том 1

– Как у вас? – переменила тему Меланида.

– Традиционно, – Лета сощурилась, блаженно потягиваясь. – В храме, в чайном павильоне, в ночь с первого на второе второй декады, любуясь стареющей луной.

Вот выплыла луна,

И самый мелкий кустик

На праздник приглашен! 5 5 Стихи древнего классика докупольного периода, Кобаяси Исса (прим. сост.).

– продекламировала она. – Я, конечно, собираюсь пойти, не знаю, как Кора, но все же хотелось потом посидеть и с вами, девочки, в дружеской, приватной обстановке. Ведь, кажется, Ксантиппа и Лидия намеревались присоединиться.

– Да, – кивнула я. – Но выбор места они оставили за нами. Сказали, что доверяют оригинальному вкусу молодежи.

Мы дружно вздохнули. Приятно, конечно, когда в тебя верят. Но до чего же обязывает! Никакого доверия к собственному оригинальному вкусу мы не питали.

– А я вот слышала, что в цветочной галерее, на Сакральной улице… – зачастила Коронида.

Подружки демонстративно сморщились, я зашикала на младшую послушницу, но она внезапно замолчала сама. Устремив взгляд в направлении входа в купальню. Мы все как по команде обернулись, думая, я уверена, об одном и том же. Если в мире есть что-то, способное прервать поток коронидиной болтовни, на него – по меньшей мере – стоит взглянуть.

Нечетко видимая в клубах пара, приближалась к нам закутанная в черные одежды персона. Лицо ее скрывал глубокий капюшон, под ним с трудом можно было разглядеть солнцезащитные очки и бледный овал лица. Приблизившись к бортику, облокотившись на который следили мы за ее перемещениями, пришелица опустилась на колени и низко поклонилась нам, не вынимая ладоней из широких рукавов.

– Вольно, – скомандовала Лета.

Пришелица выпрямилась, подняв на нас лицо. Я, наконец, разглядела, кто это. Вампирка-служанка, одна из немногих представительниц этого диковинного племени. Для нас, посвященных, вампиры – «особые храмовые животные», поскольку именно над ними жрицы-исследовательницы проводят свои эксперименты. Для всех остальных они – не-мертвые, парии, Пришедшие из-за Купола. Самостоятельно покидать пределы храма вампирам запрещено под страхом немедленного уничтожения.

– Привет, Лу, – сказала Лета. – Чего тебе?

– Домина Фредерика, Сиятельная, изволят видеть тебя, госпожа Кора, – тихим шелестящим голосом отвечала вампирка.

О своем существовании за пределами Купола «храмовые животные» рассказывают неохотно, однако известно, что там они бодрствуют ночью, нападая в темноте на свои жертвы и высасывая из них кровь. Из-за этого зрачки у вампиров всегда расширены, и яркий свет губителен для их зрения. К тому же у них необычайно белая, легко сгорающая на солнце кожа, ожоги с которой не сходят, поскольку способности к регенерации у вампиров нет. Как ни крути, они – живые мертвецы, загадка природы, и, обладая бессмертием, не способны зарастить даже маленькую царапину. Для храма, к которому я имею честь принадлежать, вампиры – полезное подспорье, ведь свойства любой новоосвященной воды испытываются в первую очередь на них. За это вампирам сохраняют их странное подобие жизни, выписывают для них консервированную кровь из храма Эскулапа и позволяют носить просторные, закрывающие тело целиком одежды.

Иные из жриц, как, например, я и мои подруги, состоят с отдельными особями в приятельских отношениях, хотя, разумеется, ни о каком равенстве речи здесь не идет. Вампиры были, есть и останутся для всех нас выродками, париями, ниже любого самого низкого плебея. В конце концов, плебеи – тоже люди, пусть и рожденные для того, чтобы подчиняться. У них есть имена, родители, тень, право на пищу и зрелища. У вампиров нет и этого, их даже по половому признаку не различают, а зовут – как кому в голову взбредет.

Я, однако, и Меланида с Летой, да и Коронида, насколько мне известно, тоже, к Лу, пришедшей по мою душу вампирке, относились по-доброму, звали по имени, принятому среди ее соплеменников, и любили порасспросить о ее житье-бытие. Лу, видимо, в благодарность, делилась с нами различными внутрихрамовыми сплетнями, доступными ушам только ее братии, рассказывала истории о прежних поколениях жриц, которым сама была свидетельницей. Смерти для вампиров нет, значит, они – если им позволить – могут «жить» вечно, вот и Лу обитала при храме уже тридцать лет. Срок немалый, конечно, ведь за это время, как Лу утверждала, она нисколько не изменилась, но я вампирке никогда не завидовала. Долго живут черепахи, и вороны, по слухам, тоже, так и что с того? Человек – венец творения. Если только он не плебей какой-нибудь.