Наталия Чайкина Варгас - Чунтэ – демон джунглей

Из всех яств я могла есть только суп из карапульки и камотэ. Последнее – это сладкий, ярко оранжевого цвета овощ, который мы, европейцы, называем «сладким картофелем», хотя к таковому он не относится… И дело было не в вегетарианстве. По сравнению с балыком и воблой, перуанские «вялености» на вкус представляют собой редкую гадость. Их излишне пересаливают, а мясо, будучи сушенным, ещё и жарят в жиру. Мне иногда казалось, что древесина, приготовленная таким манером, была бы намного съедобнее…

Вскоре и Мария присоединилась к нашей дамской компании, но лишь затем, чтобы следить за нами. Она воплощала собой столп терпения к нашей медлительности. Лишь изредка, высказывала печальное мнение о том, что если ей надлежит попасть в ад, то там пребудет хоть какое-то облегчение – черти и те справляются с котлами быстрее.

– Это правда, что белые люди любят поклоняться тряпкам? – капризным тоном иногда спрашивала она меня.

– В каком смысле? – недоумевала я.

– Пишут знаки на кусках материи, таскают их с собой и даже встают перед ним на колено…

– А! – догадалась я. – Знамя… Это очень важный элемент военного формирования. Хоругвь…

– Какое варварство! Я слышала, они даже целуют эти полотнища…

– Да, во время принесения клятв или…

– Как женщины!.. Уж-жас-с!

Дальше Мария не слушала мои объяснения. Она оскорблено отвернулась, давая понять, что столь примитивный вид человеческой расы не достоин её внимания. Меня это вполне устраивало.

Фернандо и Хосе с пастухом занялись «гужевым транспортом». Энрике пытался встряхнуться и вспомнить, что же произошло вчера у «гостиницы». Он почёсывал ершистый подбородок, усердно пережёвывал кусок копчённой свинины, посматривал на небо и что-то ворчал себе под нос. Его оттопыренные уши весьма заметно вторили движениям жилистых скул, чем придавали ещё большую комичность всему его подёргиванию и беспокойству.

Фаго, как он позднее объяснил, беседовал с местными духами. Он развёл неподалёку костёр, маленький и дымный, грел над ним руки и гладил ладонями своё лицо. Будучи «ваманом», Фаго представлял каждого из нас местным «хозяевам», уверяя их в том, что мы не желаем брать «запрещённое» и разрушать «неприкасаемое». В целом, он исполнял роль нашего адвоката перед силами, в существование которых я не верила… Пока ещё не верила.

Освальдо ухмылялся, попыхивал сигарой, похлопывал мулов, озирался то на спутников, то на проводников, то на древнюю дорогу, по которой нам предстояло пройти. Как ни странно, его занимал Хосе. Лично шаман никогда не обращался к нему, но всегда поглядывал на те места, где молодой человек проявлял свою тягу к творчеству. Он рисовал! Вернее, подражал неолитическому искусству, вырезая смешные фигурки на мясистых листьях «туны». Вероятно, Освальдо проверял не рисует ли Хосе забавные карикатуры на серьёзного вида спутников.

Кстати о «туне». Изумительное растение! Кактус. Он воплощает в себе восхищение и омерзение одновременно. Начнём с фруктов, произрастаемых на краях его полуметровых лопастей. Вкус – неописуемый восторг! Помню, я съела целый пуд его освежающей мякоти до того, как предупредительный Энрике скабрёзно краснея выдал мне справку:

– Семена туны содержат масло, которое в целом омолаживает клетки, укрепляет кости и действует в качестве очищающего организм элемента… Но в больших количествах… для молодых женщин… он может быть вреден, ввиду излишнего влияния на обмен веществ… Понимаешь?

Сказав это, Энрике ещё больше сконфузился, и я поняла, что он не такой уж и тюфяк в отношении знаний о физиологии женского организма… Но это ещё не полное сочетание гадости с прекрасным. Когда листья туны произрастают в тени, в них поселяются паразиты. Их колонии похожи на проказу в живом теле растения. Даже одев кожаные перчатки, закрыв глаза и представив, что засовываю руку в баночку с маринованными огурчиками, я бы ни за что не прикоснулась к этим отвратительным «язвам»! Но однажды, проезжая деревню по имени Чинчерос, я с изумлением познала простую истину: в любом уродстве скрывается красота. В отношении тех паразитов данная истина звучала подобна удару судейского молотка по незрячей затверделости моего первоначального впечатления. Дело в том, что самые яркие и стойкие пурпурные цвета производятся из крови этих паразитов. Превращение подобно магии! Берёшь в руки насекомое, расщепляешь между ногтями, растираешь эту гнусность на тарелке, добавляешь сок лимона, окунаешь в образовавшееся месиво грубую бесцветную ткань и вот оно чудо! Пурпурные оттенки словно искры калейдоскопа разбегались по унылой материи… Добавляешь соль – ткань приобретала ярко алые размывы. Стойкие, сочные! Век живи – век учись!