Джангар

Как, возвращаясь к себе домой,

Повстречал он девицу одну,

Как она подошла к нему

И, то-то и то-то сказав ему,

Ушла, не прибавив ничего.

"Как мне быть сейчас - не пойму?"-

Хонгор спросил у коня своего.

Мудрый конь отвечал ему так:

"Издалёка ты прибыл сюда!

Отставший от стада сайгак

Пугливым бывает всегда.

Только не горячись, мой смельчак!

Подобные речи теперь

Станешь выслушивать каждый день.

Частыми станут встречи теперь,

Будь осторожен, Хонгор мой!"

Хонгор вернулся к себе домой

И заснул мальчишеским сном

Между матерью и отцом.

Время некоторое прошло –

На закате летнего дня

Мальчик возвращался домой,

Как всегда, проведав коня.

Встретилась та же девица ему –

Как тут не удивиться ему!-

Развевался бешмет, красотой

Спорящий с неувядой-травой.

И сказала девица ему:

"Господин, повелитель мой!

Вас просила ханская дочь

Башню стеклянную посетить,

Когда на землю спустится ночь".

Как только на землю спустилась ночь,

Как только люди ушли на покой,

Ватную куртку накинул он,

Уложил родителей спать,

И лачугу покинул он.

Хонгор вошел в стеклянный покой,

Ханскую дочь увидел он.

Свет исходил от нее такой,

Что сразу был богатырь ослеплен.

Такой была чистотой чиста,

И так сияла ее красота,

Что сразу же Хонгор исхудал.

На солнце второе похожа она!

Со священного ложа она,

Увидев мальчика, поднялась.

Усадила его тотчас

У постели, пред ложем своим.

Длинную трубку подала

И беседу повела

С гостем пригожим своим.

"В восемнадцать отважных лет

Стать мужчиной решили вы.

Свататься поспешили вы

К Замбаловой Зандан Герел,

Что бесовкой спесивой была.

Поездка к ней несчастливой была.

Помните - прокляла вас Герел,

И поскакали вы назад,

И проскакали наугад

Семью семь - сорок девять дней.

И свалились вы в глуши,

Возле ковыльных сухих корней,

Где не было ввек людской души,

И умирали от жажды вы.

И увидали однажды вы:

Белые лебеди чертят круг.

Это я превратилась вдруг

В белого лебедя, это я

Вывела вас из забытья –

Жизни вам протянула нить.

Избавились от гибели вы,

К морю Гангу прибыли вы.

Увидали вы наяву

Целомудренную траву –

Это были косы мои;

Увидали ручей тогда,

Утолила жажду вода –

Это были слезы мои;

Увидали кита потом –

Это сделалась я китом!

Так я слезы вам отдала,

От смертельной жажды спасла.

Так я тело вам отдала,

От голодной смерти спасла,

Ибо знала, что вы - мой жених,

Предназначенный мне судьбой,

А не тот, обрученный со мной

О четвертом годе моем!"-

"Отчего ж, если ты поняла,

Что живу я в народе твоем,

Раньше меня ты не позвала?"-

Хонгор спросил с укором ее.

Ответ был кратким и скорым ее:

"Если в такой обиде вы,

Зачем же в мальчишеском виде вы?

Примите истинный облик свой".

Принял он истинный облик свой

И сияньем своим затмил

Месяц пятнадцатого числа.

В превеликом блаженстве прошла

От заката вся ночь - до утра.

Но проститься настала пора -

Образ отрока принял опять

И в лачугу пошел - досыпать.

Время некоторое прошло,

На закате летнего дня

Мальчик возвращался домой,

Своего проведав коня.

Вдруг - девица стоит на пути.

"Господин, повелитель мой,

Просят вечером вас прийти.

Прибыл в башню Цаган, жених,

И тысяча воинов его.

Просят вас "Джангра" спеть для них

Звонкую, волшебную песнь,

Гордую, хвалебную песнь

Сыновей бессмертной земли".

Только люди стали дремать,

Ватную куртку накинул он,

Спать уложил отца и мать,

И лачугу покинул он.

В башню вошел, незаметен и тих,

Средь пиршественного гула он.

Уселся на краешек стула он.

Ханская дочь и ее жених

Принялись искать джангарчи*.

Забрался в угол укромный он,

Сидел там тихий и скромный он.

Увидев мальчика-джангарчи,

Вытащили, как находку, его,

Выставили на середку его.

Справа гордый сидел жених

С тысячей воинов своих.

Слева сидела ханская дочь

И триста краснощеких девиц,

Лучистых, верблюдооких девиц.

Мальчику поднесли они

Араку три раза подряд,

И тот запел, как поют искони:

"Это было в начале времен,

В стародавний век золотой.

Вечности начинался расцвет.

Величавый брезжил рассвет

Веры бурханов святой;

Джангар жил в эти дни.

Круглым остался он сиротой.

Когда же седьмого лета достиг,-