Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах

Не знали гунны, что Данкварт, вошедший в возраст, стал рубакой не хуже Хагена.

Короли, пировавшие со своими вассалами, слышали странный шум, доносившийся со двора в открытые окна. Но не обратили на него внимания. Королю не следует вскакивать всякий раз, для этого у него есть прислуга.

И вдруг в дверях появился истерзанный, окровавленный Данкварт:

— Не ко времени вы засиделись в зале, Хаген и короли! У нас не осталось прислуги. Вся она порублена гуннами! Вот что за пир учинили они для нас.

Хаген мгновенно вскочил, выхватил меч, ковавшийся когда-то для Зигфрида, и первый удар его обрушился на малолетнего Ортлиба. И голова мальчика свалилась на колени Кримхильде.

— Жив ли ты, брат мой? — прокричал Хаген. — Ты весь в крови!

— Обо мне ты не думай, эта кровь не моя, а тех, кто заступал мне дорогу! — отозвался Данкварт через весь зал. — Однако долго вы тут засиделись!

— Попируем еще! — также через зал крикнул Хаген. — Ты попридержи двери, а я расспрошу наших любезных хозяев. — И вторым ударом он зарубил воспитателя Ортлиба. Третьим — отсек руку скрипачу, отважному Вербелю, который как раз прилаживался напротив них играть на скрипке. Рука его с зажатым смычком упала на стол перед королем Этцелем.

— Что ты наделал, Хаген! — вскричал несчастный скрипач. — Как теперь я буду играть на скрипке!

— Ты приезжал с посольством звать нас на пир! — ответил Хаген.

Гунтер пытался было унять своих воинов. Но уже пошла рубка, и очень скоро ему с братьями тоже пришлось взяться за мечи.

Король Этцель в жизни видел немало битв. Он и сам был когда-то великим воином. Отрубленных голов, рук, ног перевидел он тысячи. Теперь же, когда пришла к нему старость, у него на глазах, на пиру, гости, которых он всячески ублажал, ни за что зарубили последнюю его радость — малолетнего сына. И король онемел от горя. Было ему в эти мгновения все равно — убьют ли его разбушевавшиеся гости или сохранят жизнь из уважения к королевскому достоинству.

Кримхильда же была испугана насмерть.

Огромный Дитрих Бернский забрался на стол, и бас его услышали во всем зале:

— Эй, воины! А ну-ка постойте! Я со своей дружиной не стану участвовать в вашем пиру. Дайте нам выйти из зала, а после скандальте сколько угодно.

На миг все замолчали, и Гунтер успел прокричать своим воинам:

— Опустите мечи! Пусть Дитрих Бернский выводит своих людей!

— Король, умоляю, спасите нас! — бросилась к нему Кримхильда. — Ведь супруг мой столько сделал для вас добра!

Дитрих, обняв Этцеля и Кримхильду, двинулся к дверям.

— Попробую, — пробасил он, — хотя остаться бы живу самому.

Стража, которая рвалась с лестницы спасать своего короля, натыкалась в дверях на Данкварта и откатывалась назад, всякий раз теряя новых бойцов.

И все-таки Данкварт выпустил Дитриха с Этцелем и дрожащей от ужаса, плачущей Кримхильдой. За ним прошли через двери все его молодцы. Когда же какой-то гунн попытался пристроиться к ним, Данкварт ударом меча свалил его на пол.

— Мы тоже уходим с пира! — прокричал Рюдегер Бехларенский. — Нибелунги, выпустите и моих людей, мы вам не враги!

Когда же бехларенцы покинули зал, начался кровавый пир, какого еще не было ни в одном из дворцов.

— Фолькер, дружище! Вы ближе к брату, станьте же рядом с ним, а мы тут поразговариваем! — крикнул Хаген.

Этцель, растерянный, стоял во дворе и умолял вассалов вмешаться. Наверху, в зале, его гости убивали самых знатных из гуннов.

Гунны дрались в зале упорно. Но оставалось их все меньше — еще способных сопротивляться. А потом крики, стоны, лязг оружия смолкли, и воины Гунтера сели передохнуть после боя.

Хаген и Фолькер спустились по лестнице вниз, к выходу во двор, чтобы осмотреть, не готовят ли гунны новый отряд.

— Не стоит нам долго рассиживаться! — вскричал в это время в зале молодой Гизельхер. — Надо выбросить трупы врагов вниз, они помешают нам драться, когда гунны полезут вновь.

Эти слова услышал и Хаген.

— Речь настоящего воина! — похвалил он. — Горжусь, что служу у такого короля, он рубился сегодня как настоящий герой!

К Этцелю в дальнем конце двора стекались дружины.

— Эй, вояки! — крикнул им насмешливо Хаген. — Взгляните на наших королей, как они бьются! Только тот народ и отважен, кого на бой ведут сами короли. Почему это ваш прячется за спину жены?

Не выдержал тех позорящих слов Этцель и потребовал принести себе доспехи.

Кримхильда и свита с трудом удержали его: все понимали, старому воину с Хагеном не совладать. А погибнет король, что будет с гуннской державой?