Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах

Там, где она вышила крестик, зияла огромная рана.

Воинов-нибелунгов Кримхильда послала за старым Зигмундом.

Тот не поверил сначала, решил, что это дурная шутка. Но услышав рыданья и стоны из покоев Кримхильды, все понял.

Скоро, громыхая щитами, сбежалась вся дружина. Воины требовали отмщения.

Отмщения хотел и Зигмунд.

— Королева, укажите убийцу! Мы раздавим его, как давят паука! Даже если его зовут Гунтер — разве не он заманил нашего короля на охоту?

Кримхильда долго умоляла их подождать. Тысяча воинов в чужой стране — что они могли сделать! Никто из них не ушел бы из Вормса живым.

Омертвевшими губами Кримхильда отдавала приказы.

Тело обмыли. Воины понесли его на носилках к храму. Кузнецы с утра принялись ковать гроб.

Печально звали колокола горожан к заупокойной службе.

Пришел и король со своей дружиной. Даже Хагену полагалось явиться. На том же крыльце, где лишь неделю назад была она победительницей, Кримхильда стояла потерянная, подавленная.

— Сестра, прими мое сочувствие. Мы все печалимся и скорбим… — начал было Гунтер.

— Стоит ли, брат, говорить вам о скорби, — перебила его она. — Зло не происходит, если нет людей, которые его поощряют! Лучше бы я сама лежала здесь!

— Сестра, ты убита горем, и потому простительны твои несправедливые слова. Я в самом деле скорблю.

— Оправдаться легко. Стоит лишь подойти близко к убитому… — предложила Кримхильда.

— Готов это сделать. — И Гунтер приблизился вплотную к носилкам с мертвым Зигфридом.

Все смотрели, не откроется ли рана, не появится ли кровь. Крови не было.

— Пусть подойдет Хаген! — потребовала Кримхильда.

Король согласно кивнул.

Хаген нехотя приблизился к телу героя. Но едва он подошел, как рана в спине открылась и на носилках появилась густая кровь.

Увидев это, все заплакали в голос.

— Хаген здесь ни при чем! — произнес король. — Я же сказал: Зигфрида убили в лесу разбойники. Мы пытались поймать их, но они скрылись в чаще.

— Боюсь, что эти разбойники хорошо мне знакомы, и стоят они рядом, их и ловить не надо, — ответила Кримхильда. — Ты сам и твой Хаген — вот это что за разбойники!

— Смерть им! — выкрикнули нибелунги, стоявшие рядом с погибшим своим королем, и обнажили мечи.

— Не здесь! Умоляю, не в храме! — кричала Кримхильда, встав между ними и братом, до тех пор, пока, недовольно ворча, нибелунги не убрали мечи.

Проститься с Зигфридом подошли плачущие Гернот и Гизельхер.

— Сестра! Прости нас, сестра! — повторял Гизельхер. — Мы все повинны, что не уберегли его!

Три дня и три ночи гроб с телом стоял в храме. Три дня и три ночи не отходила от него вдова.

В день похорон долго, печально били колокола на соборе. Плакали горожане.

Они хоронили не вельможу, не короля — они хоронили любимого героя.

О нем пели песни. Всякий рожденный в те годы знал его имя и мог перечислить его подвиги — те, что он совершал, и те, что ему приписали. Многие уверяли: убить в открытом бою его невозможно. И они были правы.

Они любили его. Они им гордились. Каждый, кому он улыбнулся хоть раз, сказал доброе слово, помнил об этом всю жизнь.

А теперь они его хоронили.

— Завтра мы уезжаем, — сказал старый Зигмунд, войдя в покои Кримхильды. — Вы остаетесь нашей королевой, девочка. Я слишком стар, чтобы править. Люди Зигфрида любят вас и станут охотно служить вам.

— Я готова, мне здесь больше нечего делать.

— Возможно ли уезжать от родного дома, в чужую страну! — принялась отговаривать ее родня, едва узнав о решении.

— Здесь старая твоя мать, здесь мы с Гернотом, — убеждал Гизельхер. — Останься, сестра, в родном доме тебе будет легче, чем на чужой стороне.

— Одна мысль, что каждый день я буду встречать ненавистного Хагена, гонит меня отсюда!

— Сестра, да я не подпущу его к тебе! Ты будешь жить в моем доме, коли согласна. И потом, можно ли бросать могилу Зигфрида?

Кримхильда колебалась до следующего утра. Дамы приготовились к отъезду, но сама она не одевалась. Утром она решилась.

— Лошади навьючены, воины готовы к выходу, ждем вас. Не дай бог никому такого пира, — мрачно сказал усталый Зигмунд, зайдя за нею.

— Я решила остаться.

— Но там у вас сын! Или вы желаете вовсе его осиротить?

— Здесь же — могила мужа. Я не могу оставить ее.

Она вышла за дверь проститься с дружиной.

Воины, узнав о ее решении, глядели хмуро.

— Мало нам было несчастий, так еще и королева желает пренебречь нашей верностью! — проговорил один из них. Тот, который знал Зигфрида еще юным одиноким скитальцем.