Омар Хайям - Другой Хайям

Повыше чашу подними!
Держи ее как чашечку тюльпан
на празднике Навруза [18].
И если время для тебя когда-нибудь найдет
та, что луне подобна ликом,
глоток глубокий сделай триумфально
и знай, поблажек Время не дает:
тебя оно внезапно с ног собьет
без драматизма упреждающего крика!

Быть может, должен ты
быть пьяным от любви —
возрадуйся, Хайям!
Иль с милой сердцу ложе разделить —
возрадуйся, Хайям!
Конец твой не затмит всемирного конца —
возрадуйся, Хайям!
Вообрази, что ты уже ушел, —
и улыбнись, Хайям.

Попыткам прошлого в тебе воскреснуть
безжалостно давай отпор.
Не возмущайся тем, что рок тебе готовит,
такие мысли – сущий вздор!
Приход наш и уход тебя пусть не заботят —
о них подумай на досуге, невзначай,
а лучше пей вино из этой чаши
и сути бытия на ветер не бросай.

Из необъятной кладовой вселенной
наполнили один единый кубок
и поднесли всему людскому роду,
чтоб каждый его выпил без остатка.
Когда наступит очередь твоя,
не плачь и не печалься,
повыше кубок подними, прильни к его краям
и пей до дна, до самого осадка.

Когда, однажды,
сбросив тленные покровы,
моя любимая душа,
ты станешь сутью обнаженной
и воспаришь, свободою дыша,
в бескрайние божественные сферы,
лицо твое покроется румянцем от стыда
за то, что ты страдала и томилась
в темнице мрачной плоти,
пока тюрьма сама не развалилась.

Скелет твой и земная плоть,
что на него натянута, Хайям,
подобны царскому шатру;
душа твоя – султан;
твой лагерь боевой – все это время
до «когда тебя не стало».
Слуга твой, называемый Судьбой,
планирует поход твой на войну
и собирает твой шатер монарший,
когда Твое величество снимается с привала.

Хотя твой царский павильон
безукоризненно лазоревого цвета,
и золотых цепей бесчисленные звенья
поддерживают своды по краям,
знай, что бессмертный Виночерпий
из своего бездонного котла творенья
вычерпывает тысячи Хайямов,
подобно винным пузырькам.

Ни имени не помня, ни родства,
мир этот будет еще долго длиться
после того, как мы уйдем отсюда,
чтоб никогда уже не возвратиться.
Он нашего прихода не заметил,
когда нас не было, не маялся он скукой,
так будет ли о расставанье сожалеть
и мучиться безвременной разлукой?

Сей жизни караван уходит в неизвестность,
следов его не сохранят пески.
Что зря оплакивать друзей
и думать о грядущем, мой Саки?
Ты лучше радостный текущий миг лови —
через мгновение его не станет.
Налей еще вина и чашу подними —
пройдет и эта ночь, и в Лету канет.

Желая Тайное постичь,
мой мальчик дорогой,
не отягчай взыскующего сердца
заботою пустой.
Пусть ветер тучи планов гонит прочь,
безудержно смеясь, —
за этим призраком пустым
не стоит гнаться.
У здешней жизни под арестом находясь,
ты в этот краткий час
начни игрою развлекаться!

Всего один лишь вздох
неверие от веры отделяет,
другой наш вздох
сомнения и ясность разделяет.
Превыше всех даров
цени свое дыханье —
плод нашей сущности
на дереве существованья.

Из сердца моего вдруг раздалась
отчаянья мольба:
– Я жажду вдохновенья,
к высокой мудрости стремлюсь,
хочу учиться и хочу я пробужденья!
Вдохнул в себя я букву «А»,
и сердце тихо прошептало:
– Достаточно и буквы «А»,
иного я и не желало! [19]