Николай Самойлов: Священные сонеты

По ком звонит колокол
Никто не может жить, как остров,
Любой – лишь часть материка;
Когда прибой утёс уносит,
То уменьшается Европа,
Когда волна край мыса рушит
Страдаешь ты и замок друга;
Смерть каждого – моя потеря,
Я с человечеством един.
Когда услышишь колокол —
Считай: Он звонит по тебе.

Tho has made me, and shall thy work decay?
Repair me now, for now mine end doth haste;
I run to death, and death meets me as fast,
And all my pleasures are like yesterday.
I dare not move my dim eyes any way,
Despair behind, and death before doth cast
Such terror, and my feeble flesh doth waste
By sin in it, which it towards hell doth weigh.
Only thou art above, and when towards thee
By thy leave I can look, I rise again;
But our old subtle foe so tempteth me
That not one hour myself I can sustain.
Thy grace may wing me to prevent his art,
And thou like adamant draw mine iron heart.

Создав меня, не сам ли ввергнешь в прах?
Вся радость в прошлом, впереди не вижу.
Дай силы жить, смерть с каждым часом ближе,
Летит навстречу, приближая крах.
Я на Тебя боюсь поднять свой взгляд:
Отчаянью и боли нет предела,
Старея, силы потеряло тело,
Грехи, как гири, тянут душу в ад.
Ты высоко, когда хватало сил
Я вверх смотрел и ждал в поддержку гласа;
Когда лукавый согрешить манил,
Порой не мог я устоять и часа.
Пошли мне во спасенье благодать,
Чтоб сердцем мог прочней алмаза стать.

As due by many titles I resign
My self to Thee, O God; first I was made
By Thee, and for Thee, and when I was decayed
Thy blood bought that, the which before was Thine;
I am Thy son, made with Thy Self to shine,
Thy servant, whose pains Thou hast still repaid,
Thy sheep, thine image, and, till I betrayed
My self, a temple of Thy Spirit divine;
Why doth the devil then usurp on me?
Why doth he steal, nay ravish that’s thy right?
Except thou rise and for thine own work fight,
Oh I shall soon despair, when I do see
That thou lov’st mankind well, yet wilt not choose me,
And Satan hates me, yet is loth to lose me.

Я, Господи, – творение твоё,
Поэтому я твой душой и плотью;
Когда насквозь прогнил я, как лохмотья,
Ты кровью Сына выкупил Своё.
Овца твоя, тебя я славлю вслух,
Ты наперёд за службу расплатился,
Не зря во мне Твой образ воплотился,
Я – храм в котором царствует Твой дух.
Враг в плен берёт, кто право дал ему?
Как он посмел на грабежи со взломом?
Останови его всесильным словом.
Да, не отчаюсь я, когда пойму,
Что, как других любя, отпустишь грех,
А дьявол, ненавидя, держит всех.

O might those sighs and tears return again
Into my breast and eyes, which I have spent,
That I might in this holy discontent
Mourn with some fruit, as I have mourned in vain;
In mine Idolatry what showers of rain
Mine eyes did waste! what griefs my heart did rent!
That sufferance was my sin; now I repent;
‘Cause I did suffer I must suffer pain.
Th’ hydropic drunkard, and night-scouting thief,
The itchy lecher, and self-tickling proud
Have the remembrance of past joys for relief
Of comming ills. To (poor) me is allowed
No ease; for long, yet vehement grief hath been
Th’ effect and cause, the punishment and sin.

О, воротить бы мне в глаза и грудь
Истраченные в праздной скорби вздохи,
Пропали, как цветы, в чертополохе —
Для пользы и слезинки не вернуть;
Терзая сердце, идолам служил,
Из глаз потоком слёзы проливая!
Страданьями я за грехи платил,
Страдаю вновь, страданья вспоминая;
Клеветники, пропойцы, тать ночной,
Заядлый блудодей, гордец опасный,
Смягчают горе радостью былой,
Мне облегченья нет, боль ежечасна.
Своей безмерностью она огромней всех —
В ней следствие, причина, казнь и грех.

Oh my black soul! Now art thou summoned
By sickness, death’s herald, and champion;
Thou art like a pilgrim, which abroad hath done
Treason, and durst not turn to whence he is fled;
Or like a thief, which till death’s doom be read,
Wisheth himself delivered from prison,
But damned and haled to execution,
Wisheth that still he might be imprisoned.
Yet grace, if thou repent, thou canst not lack;
But who shall give thee that grace to begin?
Oh make thy self with holy mourning black,
And red with blushing, as thou art with sin;
Or wash thee in Christ’s blood, which hath this might
That being red, it dyes red souls to white.

О, чёрная душа! Тебя в смятенье
Поверг недуг – старухи смерть гонец.
Ты, как отчизну бросивший беглец,
Виной закрывший путь для возвращенья.
Ты, как преступник, проклинавший плен,
Пока судья срок казни не назначил,
Когда назвал, на всё взглянув иначе,
Не хочет покидать тюремных стен.
Раскаянье и благодать близки,
Без благодати нет и покаянья;
О, будь же чёрной от святой тоски,
Красна стыдом порочного желанья;
А нет: в крови Христа омойся смело,
Чтоб из купели алой – выйти белой.