Леў Сапега - Статут Великого княжества Литовского 1588 года

О каранью чужоложства.

Забегаючи, межи иншими, и той злости, абы ся в панствах наших християнских не множила, то ест чужоложство, которым немней пан бог бывает ображон, уставуем: естли бы муж, маючи в подозренью жону свою о чужоложство, и на тое бы ся насадиши якого колвек стану застал з нею на вшетечности, тогды волно будеть мужу, оного чужоложника и з женою своею поймавши, и то суседом околичным заразом оповедати, потом также заразом вести до вряду нашого кгродского, а там, показавши то перед урядом явне и правдиве, не з вазни, яко против жоны або тому, кого с нею застал, маеть их самотреть албо з людми сторонними, которые бы при том застатью и пойманью были, албо з слугами и челядью домовою поприсегнути. А они обое горлом карани быти мають.

То ж ся маеть розумети и о панне, которая бы, боязнь божую и встыд отложившы на сторону, вшетечне мешкала, на которую повинным по отцы и по мечу волно будеть инстыкговати. Вед же вряд маеть пилне того постерегати, абы то не было з вазни, ненависти або с хтивости маетностей яких. А естли бы тот чужоложник не дался поймати и в том был забит, тогды о том розсудок маеть быти так чинен, яко о гвалтовнику дому шляхетского, на кгвалте забитом, ест описано. Пакли ж бы от чужоложника муж в тот час при застанью его был забит, таковый мужобойца горло и честь тратить, а головщина з ыменья албо маетности его плачона будеть, и жона такая также горлом будеть карана.

О каранью зводниц.

Уставуем, хотячи то мети вечными часы, ижбы подданые нашы, под росказаньем нашым мешкаючи, учстиве жили, зысков спросных богу и людем почстивым обрыдлых не наследовали, прото абы такие люди, будь мужчизна або белая голова, в местех наших не были терпены, которые звыкли для зыску своего спросного намовляти панны або вдовы и мужатки кому кгволи для спросности телесное, так иж хотя бы с которое могло быть што доброго в стане малженском, оборочаются за намовами зводниц внивеч, в спросное а вшетечное помешканье. Для того росказуем воеводам, старостам и уряду месткому, абы таких за оказанем явным имати казали и карали обрезаньем носа, ушу и губы и з мест выганяли. А где бы ся и по таком каранью тым же спросным зыском жывили, тогды вряд таких на горле карати маеть.

О забитью бенкарта.

Хто бы бенкарта забил, таковый от горла волен быти маеть. Вед же естли бы матка жива была оного бенкарта, волно ей будет головщизны доходити, а головщизна таковому сыну, бы его теж мела нет ведома яким зацным чоловеком, не маеть быти плачона, одно яко за простого стану чоловека.

О корчмах покутных.

Обачаючи теж то, иж в том панстве, великом князстве литовском, на частых местцах, на селах намножилосе свовне много корчом покутных, которые корчмы покутные не одно на великой переказе местом нашым и шляхетским, але и в речи посполитой сказу и шкоду приносят не менш с тое самое причины, же в таковых корчмах покутних уставичне забойства, злодейства, розбой и иншие многие збытки деются, чому забегаючы, уставуем, то хотечи мети, абы яко на именьях князских, панских и шляхетских корчмы покутные нигде не были, и подданые, так нашы, яко панские, князьские и шляхетские, по селах в домех своих пива на шынк не варили и не продавали, также медом и горелкою не шинковали и шинков жадных не мели, кромя стодол при гостинцох и дорогах звыклых, также на именьях паньских и шляхетских, в которых для людей переежьчих яко речы стравные, так и шинк уставичне быти можеть, а таковые корчмы покутные в кождом воеводстве, землях и поветех вряд наш кгродский через наместники свои, придавшы до них возного поветового, яко у своих урадех, так и в ыншых державах замков и дворов наших, которые в их воеводстве або старостве, у волостях, по селах будут, гамовати мають. И где бы у которого кольвек подданого нашого пиво, на шинк увареное, также мед и горелку шинковную знашли, тогды яко трунок, так и все начинье пивное, медовое и горельчаное — котлы, кублы, бочьки, а не иншую маетность забирати мають до замку або двору нашого. А с того половица пожитку маеть ити на шпиталь, а другая половица на оный врядь кгродский. А на именьях, волостях и селах панских, князских и шляхетских, всякого стану духовного и светского с того не выймуючи, в кождом повете мають того постерегати и о таких корчмах пильне выведыватися вряды кгродские. А такого шляхтича, хто бы сам корчмы покутные в селех або в дому своем шляхетском мел, а не на гостинцу, албо при якой дорозе, не збудовавшы дому гостиного, мел, албо людям своим в домех их мети дозволил, кождому шляхтичу, хто похочет, позвати о то до суду кгродского на рок завитый волно. Кгды то на которого шляхтича доведено будеть слушным доводом, мает вины заплатити три рубли грошей, которое вины половица маеть належати тому вряду кгродскому, а другая половица маеть быти дана тому шляхтичу, хто позоветь. А тот вряд кгродский повинен будеть тому всему досыть чынити и то выконывати под виною на нас, господара, до скарбу нашого земского того панства дванадцатма копами грошей. По тому ж старосты, державцы, тивуны и кождый вряд наш, который бы в том был противен а вряду кгродскому тых корчом покутных на волостях нашых забирати боронил албо бы сам таковых корчом ужывати подданым нашым по селах для пожытку своего позволал , таковой же вине менованой подлечы винен будеть за кождым разом, колько бы кроть о то для невыконанья того артыкулу от кого колвек перед нас, господара, або до суду головного позван был.