Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

— Что это сделалось с людьми? — сказал он. — Не одного воина поверг на землю и я, поразив его насмерть, несмотря на панцирь. Пора бы прекратить эти речи. Я пойду и разыщу его, где бы он ни был, и заставлю его биться со мною. Или он убьет меня, или поблекнет его слава. Мне всегда было досадно, что все так восхваляют его подвиги, забывая о моих. Это мне и больно, и обидно. Знайте, каждый, кто так восхваляет его, унижает себя и сильно огорчает меня.

Потом заговорил и грозный Эбенрот:

— Он позорно убил фрау Гильду и Грана из-за его панциря, который он взял себе. Славой своей он превзошел всех королей, но она должна скоро поблекнуть. По крайней мере, в этом деле он не проявил никакой особой храбрости: если бы Гран проснулся, то Дитриху, конечно, не миновать бы смерти.

— Я не враг ему, но и не друг, — отвечал на это Фазольт, — я никогда не видал его в глаза. Но те, что видели его, всегда рассказывают о нем лишь самое лучшее. Нет сомнения, что он отважнейший из христиан. Скажи же мне, Эбенрот, когда это бывало, чтобы он не справился с врагом, и где такой человек, которому удалось бы победить его?

Так долго еще беседовали эти три витязя: Фазольт твердо стоял на том, что Дитрих славный воин, Эбенрот считал его трусом и убийцей, нападавшим лишь на безоружных, а Экке решился изведать правду на деле. Последние колебания его исчезли, когда три королевы, службе которым посвятили себя эти рыцари, стали поощрять Экке в его намерении. Вместе с тем королевы принялись восхвалять Дитриха, и особенно одна из них, фрау Зебург, стала изо всех сил подстрекать к битве двадцатилетнего юношу Экке и заставила его обещать, что он доставит ей этого знаменитого воина живым или мертвым. При этом она подарила Экке еще военные доспехи, которые носил когда-то Ортнит: они были на Ортните и во время роковой для него битвы с драконом, а Вольфдитрих завещал их одному монастырю. Доспехи эти были громадных размеров, но пришлись как раз впору великому Экке. Получив такой подарок и видя, что фрау Зебург едва в силах, сдерживать свое нетерпение, Экке еще раз поклялся исполнить ее желание и привезти к ней бернского витязя. Услыхал это один странствующий певец, исходивший чуть не весь свет, и сказал:

— Нехорошо поступаешь ты, намереваясь так самонадеянно вступить в борьбу с бернским витязем Подумай, — он добрый, щедрый человек; не дай Бог, чтобы удалось тебе победить его!

— Разве ты знаешь его? — воскликнула королева.

— Да, — отвечал старик, — он могучий воин, отвагою и силою подобный льву.

Но ничто не могло удержать юного Экке. Надел он шлем и панцирь, опоясался мечом, взял в руку щит и копье, не взял только коня: пешком пустился он в путь, потому что ни один конь, казалось ему, не выдержал бы на себе такой тяжести в битве. Неприятно было это королеве: опасалась она, как бы люди не стали осуждать ее за то, что отпускает она своих рыцарей в битву пешими. Но Экке простился и ушел пешком.

Долго шел он лесом После нескольких дней пути пришел он к одному отшельнику и спросил его, далеко ли до Берна.

Узнав, что остается пройти еще миль двенадцать, решился он переночевать в лесной хижине и стал расспрашивать хозяина, как обстоят теперь дела в Берне. Тому все было ведомо, и он сказал Экке, что властитель страны находится теперь у себя, в своем городе. Это известие заставило Экке подняться на ноги и пуститься в путь при первых проблесках утренней зари.

Когда этот необузданный человек вошел в городские ворота, почти все жители Берна, попадавшиеся ему на пути, обращались в бегство, но некоторые и останавливались, глядя на него, потому что блеск от его панциря, казалось, озарял весь город. Наконец Экке принялся кричать:

— Где тут Дитрих Бернский? Я давно уже ищу его, потому что меня послали за ним благородные дамы, которым очень хочется видеть его.

Вскоре сам Гильдебранд услыхал его возгласы и пошел подивиться на такое чудо.

— Хорош на тебе панцирь, — крикнул он ему с насмешкой, — да только все-таки многого еще тебе недостает: так, не повредило бы тебе иметь коня. Но чего же тебе от нас надо?

Экке сообщил ему о своем намерении вызвать на бой Дитриха.

— Король мой выходит на поединки лишь с благородными рыцарями, — отвечал Гильдебранд. — Много времени пришлось бы ему потерять даром, если бы вздумал он принимать вызовы всяких праздно шатающихся людей.

При таком ответе Экке так рассердился, что, вероятно, бросился бы на старика, если бы был с ним один на один. Одно только узнал он тут, — что бернский витязь уехал в Тироль. Не прощаясь, побежал он назад и слышал только, как Гильдебранд кричал ему вслед: