Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

На него не ответив славным своим

мечом.

Но Гавейн оставался весел

И сказал: “От судьбы нипочем

Нельзя шарахаться, голову повесив,

Что бы нас ни ждало потом!”

25 Весь долгий день и другой день

Готовился Гавейн к предстоящему подвигу.

С утра приказал принести панцирь [41]

И прочие предметы вооружения;

На пол положили шелковый коврик,

Золотом заблистали замечательные доспехи,

И подошел паладин и проверил,

Все ли на месте. Он был одет

В тонкую тунику тарсского шелка,

Кафтан с капюшоном, крепко сшитый,

Был белым горностаевым мехом подбит,

Дорогим аграфом [42]заколот на шее.

Ноги он сунул в сапоги стальные,

Принесенные и поданные почтительными пажами,

Прочные поножи подвязали паладину,

Затем наколенники на них надели

Округлые, отполированные до ослепительного блеска,

Золотыми завязками закрепив их сзади,

А железные штанины на крепких шарнирах

Легко облегли его плотные ляжки.

Вот и стальная сверкающая кольчуга

Скрыла прямые плечи паладина.

Вот и поручи, подогнанные превосходно,

С новенькими налокотниками ему надели

И рукавицы стальные, чтобы сильные пальцы

беречь,

И золотые шпоры — все, как положено:

Плащ ниспадает с плеч,

И на узорном поясе кожаном —

Рыцарский верный меч.

26 Когда, наконец, он надел все, что надо,

Выглядел Гавейн воинственно и великолепно.

Любая пластинка, любое колечко

Золотом несравненным на нем сверкали.

В полном вооруженье выслушал мессу,

Которую для него специально священник

Отслужил у высокого алтаря. А потом

Подошел Гавейн к королю Артуру

И к рыцарям Круглого стола попрощаться,

Вежливо всем воздавая должное.

Дамы его до крыльца довели,

Проводили, поцеловали, помахали платками.

Гринголет [43], его конь, был готов, оседлан,

Сверкало седло заклепками золотыми,

Заново забитыми на этот случай.

Золотилось каждое колечко уздечки

И узоры нагрудника, и кисти попоны,

И червонная сетка на крупе коня,

Лаком лука седла отливала,

Золотые бляшки на алом фоне

Солнцами мелкими мелькали, мельтешили.

Взял он свой шлем, изнутри обитый [44],

Поцеловал почтительно и на голову надел.

Сзади же к шлему шелковой лентой

Была пришнурована кольчужная сетка [45],

Широкие края этой ленты шуршали,

Изукрашены были красивыми камнями,

Расшиты разными райскими птицами

И цветами, и листьями густо-густо,

Словно множество благородных дам

Старательно не менее семи лет

их вышивали.

И обруч шлема [46]над его челом

Украшен был так, что едва ли

Описать я смогу, — на нем

Большие бриллианты блистали!

27 Подали щит ярко-красного цвета

С пентаграммой [47], прочерченной золотом посередке.

Взял он щит за шлейку, на шею повесил,

И щит пришелся рыцарю впору.

Но почему, вы спросите, пентаграмма?

Об этом постараюсь поведать подробней,

Пусть это даже замедлит повествованье.

Пентаграмма — символ, созданный Соломоном,

Символ безупречности и совершенства.

Пять вершин у прекрасного знака,

Прямая линия пересекается с предыдущими,

В неразрывном пятиединстве соединяясь.

Как слышал я, это в землях английских

Зовется узлом без конца и начала [48].

Гавейну славному соответствовал символ

Незапятнанности новых его доспехов.

Ведь Гавейн как истинный рыцарь известен,

И, как в золоте истинном, изъяна нет в нем!

Всеми рыцарскими доблестями был Гавейн

одарен.

Вот почему, как рыцари те,

Для кого верность — высший закон,

И на плаще своем, и на щите

Носил пентаграмму он.

28 Во-первых, были безусловно безупречны

Пять чувств его, во вторых, — пять пальцев

Никогда ни одной ошибки не допустили.

И то, во что верил он безусловно,

Были пять ран Христа на кресте [49],

Как веками утверждает вера.

Что б ни случилось, что б ни было в битве,

Превыше прочих принципов почитал он

Долг добывать достойную силу

Из тех пяти редкостных радостей,

Которые принес Царице Небесной [50]

Ее непорочно зачатый ребенок.

Вот поэтому и сиял у рыцаря

Пресвятой образ на обороте щита [51],

Воспламеняя в Гавейне отвагу.

Пятая же пятерка принципов, предполагаю,

Проявившихся в превосходнейшем из паладинов, —

Это щедрость, товарищество, благочестие,

А еще куртуазность и чистота.

Все эти свойства связаны с Гавейном

Более, чем с кем-либо иным на свете.

Все они воистину в этом воине