Array Имруулькайс: Арабская поэзия средних веков

Не выстоишь, падешь, преград не поборов,
Когда не станешь сам хитрей своих врагов.

Но если ты готов к опасностям заране,—
Ты сможешь победить любое испытанье.

Пусть злобные враги бесчисленны, и все ж
Ты выход и тогда спасительный найдешь.

Я загнан был, как зверь, попавшийся в капкан,
Но я сказал врагам из племени лихьян:

«Вы черной гибели желаете взамен,
Как милость, предложить позорный, вечный плен?»

Мех с медом разорвав, чтоб от врагов спастись,
Я соскользнул легко с горы отвесной вниз.

Был смелый мой побег стремителен, внезапен,
Я даже избежал ушибов и царапин.

Ушел от смерти я, от самых страшных бед,—
И в изумленье смерть глядела мне вослед.

Так часто от врагов спасаюсь, невредим,
Их в ярость приводя бесстрашием своим.

Кто расскажет людям в назиданье,
С кем я встретился в Раха Битане?

С той, что злобным демоном была,
Что, как меч, пронзала, как стрела.

Я сказал: «Скитанья и тревоги —
Наш удел. Уйди с моей дороги».

И пришлось ей в сумраке ночном
Повстречаться с йеменским мечом.

Этот меч отточен был недаром,—
Он ее одним сразил ударом.

Вскрикнула она в последний раз.
Я сказал: «Лежи, не шевелясь!»

До зари прождал я, до рассвета,
Чтобы разглядеть созданье это.

Дикий образ предо мной возник:
Высунут раздвоенный язык,

Ноги верблюжонка, взор незрячий,
Тело пса и голова кошачья…

Друга и брата любимого я воспою —
Шамсу ибн Малику {8} 8 Шамс ибн Малик — двоюродный брат поэта. песнь посвящаю мою.

Гордость моя: с ним всегда совещаются люди,
Гордость его, что я лихо держусь на верблюде…

К трудностям он и к лишеньям привык постоянным,
Вечно скитаясь по дальним, неведомым странам.

В мертвых пустынях, где только песок и гранит,
Грозным опасностям сам же навстречу спешит.

Он обгоняет гонцов урагана в дороге —
Вихря быстрее летит его конь быстроногий.

Если порой ему веки смежает дремота —
Сердце не спит, словно ждет постоянно чего-то.

Цели отчетливы, глаз безошибочно точен.
Крепкий, старинный клинок не напрасно отточен:

Меч обнажит — и враги уцелеют едва ли.
Смерть усмехается, зубы от радости скаля…

Вечно один, оставаться не любит на месте —
Бродит по миру, ведомый сверканьем созвездий.

Сулейма всем твердит насмешливо о том,
Что Сабит одряхлел, стал ветхим стариком.

Иль видела она, что обессилен Сабит,
Что прячется, как трус, когда враги кругом?

Быть может, видела, что он дрожит от страха,
Когда с воинственным сражается врагом?

Но нет — без всадников обратно скачут кони,
В пыли валяются сидевшие верхом!..

Люблю, как женщина в накидку меховую,
Во тьму закутаться в безлюдии ночном,

Пока не изорвет заря одежды ночи,
Пока повсюду мрак и все объято сном.

И забываюсь я в моем уединенье,
Обласкан и согрет пылающим костром.

И только пробудясь, вдруг вижу, потрясенный,
Что с черным демоном я ночь провел вдвоем…

«Не пара он тебе, — ей вся родня внушала,—
Ведь завтра же его сразит удар кинжала».

И нам не довелось соединить сердца —
Ей страшно было стать вдовою храбреца,

Решила, что любви и счастья недостоин
К врагам безжалостный, лихой и смелый воин,