Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Влюбленного в тебя ты прогоняешь прочь,
Согласья не даешь советами помочь,

Зато клеветников приблизила к себе…
Ну, что ж, пора забыть нам о ее судьбе!

Хвала тебе, Аллах: рассеялся туман,
Постигнул я теперь ее словес обман,—

И, к счастью, до того, как возымела власть
Над разумом моим всесильнейшая страсть!

Всю ночь мы любили и пили вино,
Покуда заря не ступила в окно

И звезды, покорны лучам заревым,
Не начали таять, как утренний дым.

Всю ночь напролет были счастливы мы,
Презрев все тревоги под пологом тьмы…

Но радость недолго дарил небосклон —
Ведь ночи любви быстротечны, как сон.

Если тщетны все надежды и закрыты все пути,
И напрасны все попытки примирение найти;

Если все воспоминанья ты развеяла, как дым,
И завистник торжествует, вместе с вымыслом своим;

Если недруги сумели свой напев тебе напеть,
Обольстили клеветою, заманить сумели в сеть;

Если им — твое доверье и улыбки все твои,—
Все равно останусь верен обещаниям любви!

Все равно готов, как прежде, жизнь пожертвовать тебе —
Хоть не светит луч надежды в горестной моей судьбе!..

Но прошу: не торопись ты отвращать своей души —
Ведь недаром говорится: «Поспешая, не спеши!»

Увлечет тебя далеко неприязни бурный вал…
Я ж взываю лишь к терпенью — как всегда к нему взывал.

Разве не был я доволен, не был рад, попавши в плен,
Ничего не получая всей любви своей взамен?

Не прощал тебе я разве прегрешений целый рой,
Что невольно или вольно совершала ты порой?

Даже мысль о том, что может красота содеять зло,
Для меня была греховной: красоте оно не шло!..

И сейчас ты мной владеешь, я люблю тебя такой,
Даже в зыбких сновиденьях я не грежу о другой!

Ты ж хотела опорочить непорочный наш союз,
Ты не верила, как видно, в долговечность наших уз.

Так поверь, что не хочу я изменять мечте о той,
С кем союз души и сердца блещет чистой красотой!

Но кинжал твоей измены глубоко проник в меня,
Он поверг в смятенье веру, скинул всадника с коня!..

Только все мои укоры ты умела отвести —
Словно ты привыкла споры с богословами вести;

Словно суть всего познала, все загадки бытия…
О, когда б ты прежней стала — мир в душе обрел бы

Ничего не надо боле — видеть лишь черты твои…
Что ж, прими привет прощальный умирающей любви.

Влюбленный, простившись с тобой у дверей,
Простился с покоем и с тайной своей.

Но вновь он всего не сказал напрямик,
Так быстро мелькнул провожания миг!..

Сестра полнолунья! Неужто Аллах
Тот миг сохранить не захочет в веках?

Когда не со мною, не рядом она,
То ночь беспросветно, кошмарно длинна;

Когда же ты здесь, — как виденье легка,—
Ропщу я, что ночь для меня коротка!

К нему с востока донеслось дыханье ветерка —
И пробудилась память в нем и вспыхнула тоска,
И слезы потекли из глаз, они текли ручьем:
Тому, кто молод и влюблен, поплакать есть о чем.
Есть отчего грустить всегда!

Два друга знают, отчего и почему скорблю
И что, пока могу терпеть, сжав зубы, я терплю.
Всегда старался отдалить я приближенье бед,—
«Сегодня — пир, а завтра — бой» {351} 351 « Сегодня — пир, а завтра — бой », — Слова, приписываемые древнеарабскому поэту Имруулькайсу (см. выше, стр. 719) (см. коммент. 9 — верстальщик) , которые он якобы произнес во время ппра, получив известие об убийстве отца. , — как говорил поэт.
Постигла и меня беда!

Ночь натянула тетиву, и стрелами невзгод
Я прямо в сердце поражен — стрелок был метким тот!
Посланец бед нанес удар недрогнувшей рукой…
Пытаюсь в медленной звезде я обрести покой.
Неспешный путник — та звезда…

В тюрьме суровой дни текут тоскливою волной.
Кордова, как прекрасна ты! К тебе стремлюсь одной!
Покоя в сердце не найду и не предамся сну,
Пока те радостные дни и ночи не верну!
От них не стало и следа…