Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Взгляни и убедись: как мало их осталось,
Таких, чтобы мой гроб к могиле понесли.

Все заняты собой; они, еще живому,
Швыряют мне в лицо сухую пыль земли.

Люди — созданья, что схожи друг с другом во всем,
Только деяньями разнятся те и эти.

Все обо всех говорят и правду и ложь,
Судят по зыбкой черте, по неточной примете.

Каждый поступки другого рад осудить,
Каждый проступки свои держит в секрете.

Совесть его отягчают сотни грехов,
Но за малейшую малость ближний в ответе.

Каждый доволен собой, счастлив собой
И наслаждается жизнью беспечно, как дети.

Злобное слово жалит подчас, как змея,
Сплетни сплетаются в нерасторжимые сети.

Если отравленным словом ты не убит,
Радуйся — ты счастливее всех на свете.

Кознелюбивы и хитры, военной вы пошли тропой,
Но вы нашли в конце тропы позорной смерти водопой.

Восстанье ваше подавив, мы правую свершили месть,
Мы разгромили вас — рабов, отринувших закон и честь.

Рабы и сыновья рабов, вы раздразнили львов и львят,
Что верность братьям, и друзьям, и соплеменникам хранят!

Сгорите ж в пламени войны, упрямства буйного сыны,—
Теперь пылают и мечи, враждою к вам раскалены!

Сражался с вами ратный вождь, которого послал халиф:
Он славы жаждал — и погиб, сердца друзей испепелив.

Пришли мы с мщением за тех, чья жизнь для славы рождена,
Их возвышают с детских лет великих предков имена.

Погибель тысячам из вас мы принесли, ведя борьбу,
Но разве смерть вождя равна той смерти, что дана рабу!

Вы изувечили его, а он с почетом принял вас.
Вам страх пред ним не помешал убить его в кровавый час.

Вы в верности ему клялись, злодеи, черные сердца,
Предательством напоены, вы умертвили храбреца.

Наипрезреннейшим рабам, вам вероломство помогло,
Убийство совершили вы, призвав себе на помощь зло.

Всегда от благородных раб той отличается чертой,
Что раб не соблюдает клятв, для низких клятва — звук пустой!

Поэтому да поразят везде, и всюду, и всегда
Клятвопреступников-рабов гнев, и возмездье, и вражда!

Был полководец храбрым львом, опорой башен крепостных,
Он был защитой бедняков, оплотом слабых и больных.

Он кротость сочетал с умом, бесстрашье — с мудрой добротой.
Кто в мире обладал такой душой — отважной и простой?

О Яхья, мы сравним тебя с богатырями прежних дней…
О нет, и витязей былых затмил ты славою своей!

Да, бог тебя вознаградит и место даст тебе в раю,
Что уготован для мужей, погибших в праведном бою.

Печаль меня объяла, когда она запела:
Изгнанницею стала, ушла душа из тела!

Я о Джейхан {329} 329 Джейхан — певица, невольница кордовского эмира. мечтаю, хотя мечтать не смею,
Хотя еще ни разу не виделись мы с нею.

Ее твержу я имя и плачу, потрясенный,
Я — как монах, что шепчет молитву пред иконой.

Терпенье, друзья! Пусть свобода — не скоро,
Терпенье — сердец благородных опора.

Немало томилось в цепях бедняков,
Но вызволил узников бог из оков.

И если я ныне — беспомощный пленник,
То в этом повинен презренный изменник;

И если б я знал, что случится со мной,
Пришел бы с копьем и в кольчуге стальной.