В давние времена кавалер в провинции Митиноку познакомился с дочерью одного незначительного человека, и, к его удивлению — она показалась ему совсем не такой, какою быть бы должна.
Поэтому он:
«Гора „Любовных мечтаний!“
Ах, если б нашелся
путь тайный к тебе…
Хотел бы узнать я
сердца тайны ее». [19]
Дама была счастлива беспредельно, но… в таком варварском месте, — можно ли было что-либо сделать? [20]
В давние времена жил человек по имени Ки Арицунэ. При дворе трех микадо последовательно служил он, и счастье по временам ему улыбалось, но потом свет изменился, времена пошли уже не те, и хуже, чем у людей простых, стала жизнь его. Был человек он с изящной душой, с тонким вкусом и не в пример прочим — не имел забот о существовании; был беден он, и все же сердцем оставался таким же, как и раньше, во времена лучшие, — забот о делах житейских не знал он. Жена, с которой сжился он за годы жизни, постепенно стала отходить от него, и, в конце концов монахинею став, к сестре старшей, уже раньше постригшееся, ушла.
Хоть и не были их отношения очень близкими, но все ж теперь, когда ушла она, почувствовал он жалость; однако, беден будучи, не мог сделать всего того, что нужно было. [21]В горе он своему другу, с которым поверяли они друг другу все, так написал: «Так и так… Теперь вот отпускаю ее я — и ничего, безделицы малейшей ей сделать не могу». И в письме:
«Если бы по пальцам
подсчитать те годы,
что прошли у нас,—
все десять повторив
четырежды будет».
Друг этот, увидев это все, пожалел его и, отослав все, что нужно, вплоть до одежд ночных, сложил:
«Если даже лет
десять раз четырежды
прошло с тех пор,
сколько ж раз ей приходилось
в тебе опору находить?»
Так он сказал, и Арицунэ к радости вдобавок [22]
«Это что? Не та ли,
крылатая — с небес одежда?
Она, конечно!
Тебе же — в одеянье
ее преподнесли». [23]
И, не будучи в силах сдержать свою радость, снова:
«Что это — осень?
Роса ли? Иль слезы
мои льются настолько,
что их принимаю
я за росу?»
В давние времена один, целыми месяцами не подававший вестей о себе, кавалер пришел посмотреть на вишни в цвету, — и хозяин:
«„Ненадежные…“ имя
сложилось о вас,
цветы вишни.
А вот вы дождались
того, кто так редок в году…»
И в ответ кавалер:
«Не приди я сегодня,—
завтра б, как снег,
опали они…
и пусть бы не стаял он, все же —
можно ль признать его за цветы?» [24]
В давние времена жила дама с сердцем, о себе мнящем высоко. Вблизи жил кавалер. Дама поэтом была, и вот — чтоб его испытать, — ветку сломив хризантемы в полном цвету, тому кавалеру послала.
«Алость и блеск,
куда они скрылись?
На вид будто белый
снег на ветвях,
Так что и гнутся они…»
Кавалер же сложил в ответ стихи, как будто бы не понимая:
«Алость и блеск,
и поверх их — белый снег,—
то, ветку сломившей,—
так кажется мне,—
не цвет рукавов ли?» [25]
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой одной, в услужении бывшей у дамы высокой, служившей при дворе, чрез короткое время от нее отдалился. Так как жили они в одном и том же месте, он постоянно был на глазах у дамы; но так как совершенно он не замечал ее существования, дама:
«Что ж — ходишь ты теперь
так далеко, как в небе
облака?
Пусть так, но все же —
глазам твоим видна же я».
Так сказала она, а кавалер в ответ:
«Туда, назад, — все время
брожу по небу я…
И это оттого, что там,
на той горе, где жил я,
ветер так силен…»
Так сложил он потому, что у той имелись и другие кавалеры. [26]
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой, жившей в Ямато, стал ее навещать. И вот через некоторое время, — служил он при дворе, — домой вернулся и по дороге — был месяц третий, когда кленовые листы краснеют так красиво, — ветвь сломив, с дороги даме послал сказать:
«Для тебя, о друг милый,
рукой моей сломленная ветка
и весною даже
такою красной стала,
как в осень должно ей».
Так послал он ей, и ответ был принесен ему уже по прибытии в столицу.
«Когда же успел
бывший пышным цветок
так отцвести?
В твоей стороне, видно, милый,
уже не весна…» [27]
Читать дальше