Алишер Навои - Лейли и Меджнун

Как путник, потерявший караван,
Взывает, страхом темным обуян,

Следы читает сквозь кромешный мрак, —
Так шел несчастный Кайс, и пел он так:

«О ты, чей голос радость мне принес,
Ночной товарищ мой, печальный пес!

Ты, верный друг, мне громкий подал крик,
Всех заблудившихся ты проводник!

Вокруг селенья ходишь, честный страж,
Не правда ль, одинаков жребий наш!

Пройдут ли ночью воры в мирный кров, —
Зубами в клочья разорвешь воров,

И хна для ног твоих — людская кровь.
О, мне конец такой же приготовь!

Я тоже пес, как ты, но ты важней:
Ты можешь в стан войти, к прекрасной, к ней.

Твоя судьба — хранить и хлеб и кров.
Моя судьба — бродить вокруг шатров!»

Так пел влюбленный, так шагал в пыли…
А ты, месяцеликая Лейли,

Ты плачешь тоже, ты грустишь о нем,
Ты видишь Кайса утром, ночью, днем,

Он призрак, он души твоей звезда.
Беда арабов — пленная беда:

Тебе попала, Кайс, в полон она,
И вот не ест, не пьет, не знает сна…

Как легкий локон вьется на ветру,
Лейли в тоске металась по шатру

И падала на ложе, ослабев…
Вдруг скорбный к ней доносится напев,

Лейли глядит: степи темным-темно,
Все племя сладким сном пьяным-пьяно.

Отраден сон для тех, кто не влюблен,
Но кто влюблен, — для тех запретен сон…

Старуха-нянька вместе с ней жила,
Ее любви наперсницей была,

Благословила двух сердец союз,
Желала им нерасторжимых уз,

Ей Кайс — как сын, она — как мать ему…
Когда в степную выбежала тьму

Лейли, в ночи сияя, как луна, —
Как тень луны, пошла за ней она.

Лейли, не видя ничего, бежит.
К возлюбленному своему спешит.

Два вздоха пламенных светло зажглись,
Два сердца раненых в одно слились.

Как боль ясна, как тайна их чиста!
Какой немотой скованы уста!

Как будто солнце скрылось, а светло.
Нет наводненья, — стену всю снесло!

Друг друга пусть обрадуют они!..
Но без сознанья падают они.

Старуха тут заплакала навзрыд:
Увидят их — какой позор и стыд,

Они погибнут от людского зла!
И на плечо она Лейли взяла

И ношу понесла — любви сосуд.
Не так ли солнце небеса несут?

Ее согнуло горе… не солгу:
Так небеса сгибаются в дугу!

И девушку вернула в отчий дом,
И возвратилась к юноше потом,

И юношу взвалила на плечо,
И горе жгло ей сердце горячо.

Чуть ноша становилась тяжела,
Безумного по травам волокла,

Подальше от селенья своего,
От подозрений всяких, от всего,

Что может ввергнуть юношу в беду,
Когда у всех он будет на виду.

Оставила его в степном песке,
И в дом направилась в глухой тоске,

Судьба-старуха, где твой правый путь?
К тебе взываю: справедливой будь!

Ты горе посылаешь на людей,
Как мать, проклявшая своих детей!

Кто рассказал о ночи роковой,
Украсил так рассказ печальный свой:

Увидели родные на заре,
Что Кайс опять не спал в своем шатре,

И вороты порвали на себе,
Взмолились небу о его судьбе.

Отец, рыдая, утешает мать,
Велит людей на поиски послать.

И люди, наконец, следы нашли:
Вели следы к становищу Лейли.

И люди в стан пришли по тем следам
И новые следы открыли там:

Одни — глубоко вдавлены в песок,
Как будто путник тяжкий вьюк волок,

Другие — как создания пера,
Как будто пери здесь прошла вчера,

А третьи — в глушь пустынную ведут,
Возникнут вдруг и снова пропадут…

И люди в глушь пустынную пошли,
Песчаный холм увидели вдали.