Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Душою чист, в бою неукротим, —
Клянусь, — Рустамом станешь ты вторым!»

Приняв благоговейно это знамя,
Прославленное смелыми сынами,

Воздал хвалу властителю Бахрам.
На этом смотр окончился бойцам.

Взвилось дракона голубое тело,
Все разошлись, и площадь опустела.

Когда блеснула из-за гор заря,
Как щит героя издали горя,

Пришел военачальник к властелину,
Сказал: «Сейчас в поход я войско двину,

Но в ком найду опору в трудный миг?
Я только милостью твоей велик,

Я прибыл, твоему послушный кличу,
Ничем иным себя не возвеличу.

Мне нужен опытный, ученый муж,
Притом, чтоб не был он из робких душ».

Сказал Ормузд: «Возьми писца Мехрана.
Ступай, да будет жизнь твоя сохранна».

Двенадцать тысяч двинулись на рать,
Чтобы врага настичь и покарать,

А впереди скакал, как лев бесстрашен,
Бахрам, защита городов и пашен.

На поле боя полетел храбрец, —
Вернулся миродержец во дворец.

Решил с визирем он вступить в беседу,
И так он молвил своему мобеду:

«Он победит и станет знаменит.
Скажи, а что потом он совершит?

Визирь, на мой вопрос ответствуй прямо!»
Сказал мобед: «О шах! Бойцы Бахрама

Противника осилят на войне,
И ты победу заслужил вполне,

Но в день победы бойся полководца:
Бахрам от шахиншаха отвернется».

Мобед явил царю отвагу льва,
Когда он эти вымолвил слова.

Сказал Ормузд: «Ты клеветать не вправе, —
Отраву прибавляешь ты к отраве!

Перед Бахрамом буду я в долгу,
Когда он учинит разгром врагу:

Достоин будет он венца и трона!
Я говорю, и слово непреклонно:

Коль Совашаха победит храбрец,
Я дам ему и царство, и венец!»

Когда мобед слова царя услышал,
Он закусил губу и молча вышел.

Но горький яд сомнения познав,
Покой утратил властелин держав.

Велел он, чтобы тайн его хранитель
Пришел к нему, и молвил повелитель:

«Отправься ты к моим богатырям,
И обо всем, что ты увидишь там,

Мне сообщи. Помчись, как вихрь крылатый!»
И поскакал к Бахраму соглядатай.

А воевода войско вел в поход,
Без остановки двигаясь вперед…

Неся бараньи головы в корзине,
Торговец показался на равнине.

К нему подъехал вождь иранских сил,
Внезапно скакуна остановил, —

Дивились всадники его деянью, —
И пикой голову проткнув баранью,

Он пику повернул наискосок,
И голову отбросил на песок,

Потом сказал, погнав коня гнедого:
«Друзья, глядите, как сдержу я слово, —

Вот так же с Совашахом поступлю,
Я голову злодею отрублю

И брошу перед ратью на равнину,
И рать его, как буря, опрокину!»

Воскликнул соглядатай, потрясен:
«Воссядет этот муж на шахский трон,

И черствым станет сердце полководца,
И он от шахиншаха отвернется…»

О том, что видел, рассказал мудрец,
Когда вернулся к шаху во дворец.

Известием таким ошеломленный,
Ормузд увял, как вянет лист зеленый.

Властителя согнула скорбь в дугу.
К себе позвал он юного слугу,

Сказал: «Достигни войска на дороге,
Бахраму передай приказ мой строгий:

«Остановись и дальше не скачи.
Наступит ночь, — вернись ко мне в ночи.

Останешься со мной наедине ты:
Мне вспомнились полезные советы,

О многом я с тобой поговорю».
И прибыл юноша к богатырю,

И передал ему приказ владыки.
Сказал Бахрам: «Ответствуй: «Шах великий!

Кто возвращает рать свою с пути?
Несчастье может с ней произойти!

Дурное это предзнаменованье,
А враг придет в восторг и ликованье.

Я возвращусь, победу одержав, —
Да воссияет властелин держав».

Гонец Ормузда прискакал с ответом,
И сердце шаха озарилось светом: