Вадим Львов - Лестница Аида

Предъявят его по телевидению со словами "пойман знаменитый террорист Ак – Арслан" и будут давить на то, что он, Руслан – уничтожил целый клан уйгуров‑ раскалывая сопротивление изнутри. Хотя косых понять естественно можно, дела у них не очень хорошо. Но это все домыслы…

От размышлений Руслана отвлек дикий, наполненный болью и ужасом – человеческий крик. Крик звучал совсем рядом, меньше чем в десятке метров от камеры‑пенала Левченко. Руслан едва не вскочил от неожиданности, несмотря на боль в суставах и общую слабость. Вопль был такой громкий и истеричный, что казалось, с человека заживо снимают кожу, предварительно посолив.

Может кстати и снимают. Китайцы на это мастера. Да и мы – тоже, надо сказать, без лишней скромности. Вот помнится год назад, попался им в руки один узбек, который джелалабадский "хмурый" на север таскал. Вот тот узбек, сука был чрезвычайно упрямый.

К ним в тот момент, на базу Љ200 целый десант из центрального аппарата Департамента по борьбе с оргпреступностью и коррупцией высадился. Так вот, был с ними один подполковник, фамилия у него такая смешная была…Краснуха…только это не фамилия наверно – а погоняла. У очень многих в главке – фамилии были липовые. Из‑ за конспирации….

Так вот, этот Краснуха, за узбека взялся так, что тот через полчаса языком молол как пулемет. Правда через сутки Богу душу отдал. Живого места не было. Откуда такие как Краснуха берутся? Слухи ходили, что Краснуха – то ли из "братков" то ли из "скинхэдов", вовремя перековавшихся, мутная личность – одним словом.

"Мда, никогда не думаешь, что сам на пыточный конвейер попадешь"

Вопль за стеной, захлебнулся, но через минуту начался опять, уже на более тихой но мучительной ноте. Руслан, не выдержал и стал прохаживаться по узкой камере. Вот б. ди, чего они там делают с ним.

Левченко напрягая слух пытался услышать в мучительном вопле, знакомые нотки. Нет, все тщетно…

За ним снова пришли через два часа. Снова длинный коридор и кабинет Мина. На сей раз помимо самого майора, в кабинете было еще двое. В форме, но без знаков различия.

"Понятно, большие птицы пожаловали. Поди пропагандоны из ГлавПУра НОАК или еще кто"

Майор Мин, не собирался их представлять. Кому интересно мнение пленного русского?

– Господин Левченко, у меня к вам интересное предложение. Есть предложение записать ваше обращение к руководству Руси. Что бы они прекратили поддерживать исламистов и перестали убивать собственных военнопленных.

Руслану показалось, что он ослышался.

– Что? Какие исламисты, какое убийство военнопленных?

– Вы видимо не в курсе об уничтожении лагеря военнопленных в Аягузе? Расскажу вам, Левченко. Когда русское командование не смогло вытащить из лагеря военнопленных знаменитого полковника‑пилота, Дерюгина, оно не моргнув глазом ударило по лагерю ядерной боеголовкой.

Руслан вздохнул.

– Да идите вы. Неужели вы думали, что вам кто‑то поверит?

Китаец в ответ лишь хищно улыбнулся.

– Вот и славно. Давно хотел услышать, как вы будите визжать от боли и плакать, моля о пощаде.

Руслан дернулся вперед пытаясь достать Мина, своим коронным ударом в корпус. Но не успел. Один из стоящих сзади горилл, успел сделать ему подсечку а другой заломил руку. Да так мастерски заломил, что у Руслана потемнело от боли в глазах. Он попытался вырваться но китаец резко дернул руку на себя и Руслан выключился на несколько секунд.

Пришел в себя уже на полу рассматривая сапоги стоящего перед ним, точнее над ним, Яо Мина.

– Жаль, майор, что у нас не так много времени, что бы применить весь арсенал наказания. А то вам бы, пришлось по вкусу "стояние в бочке" (168). Но это не важно.

Китаец хлопнул в ладоши и что то приказал конвоирам. Потом нагнулся к самому уху Руслану и прошептал.

– Надеюсь, господин Левченко‑ вам понравится наши спа‑процедуры…

Здесь, китаец оказался прав. Палачи действительно оказались на высоте. Это вам не наши сиволапые любители. Через десять минут после начала "чистки баклажана"(169) Руслан уже извивался как раздавливал червяк, прокусив от мучительной невыносимой боли нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу жалобный вой.

Он дважды или трижды терял сознание, но его приводили в себя с помощью нашатыря и снова отправляли на живодерню.

Предел его измученного организма, был уже близок, когда не него одели "пальмовый плащ". Тут он уже отключился окончательно и никакая сила не могла удержать его в сознании.