Вадим Львов - Лестница Аида

Разбив свою бригаду на три тактические группы, Громов устроил настоящую охоту на бегущих. Одна группа – загоняла, другая войдя в щель, оставленную немцами перекрыла участок прорыва, третья шла параллельным маршрутом уничтожая огнем бегущих. Это был не бой – это была натуральная бойня. Прорвавшуюся вперед – ударную группу американцев встретил Слепнев, обогнав их параллельным маршрутом.

Напоровшись, на наши "Барсы" и спешенных гренадеров, американцы из " Old Ironsides" вопреки ожиданиям Слоенова и самого Громова, назад не повернули. Мгновенно развернулись из походного в боевой порядок и пошли в атаку. Стараясь смести вставших на пути русских и пробить себе путь к свободе. Путь домой.

Атака американцев, быстро захлебнулась под прицельным огнем охвативших американцев Т‑80УМ. Затаив дыхание, Громов и Слоенов наблюдали с НП как смерть, прореживает ряды ползущих на них, американских бронированных машин. В довершение всего, четыре Ка‑52 оставшихся в наличие бригадной авиагруппы, прошлись над этим стальным месивом, не жалея НУРСов.

Прорыв не удался и собрав остатки своих разодранных в бою колонн, Коун отвел их обратно в "треугольник" Хорнбург‑ Хельмштедт‑Брауншвайг.

Уже после боя, чихая от дыма, пропахшего жженой резиной и горелым мясом Громов посетил наспех образованный сборный пункт для пленных американцев.

– Сколько их? Спросил подвернувшегося под руку капитана‑особиста.

– Больше трех сотен …Две трети раненные или обожженные…

Громов подозвал Слоенова.

– Распорядись, нормальную помощь оказать пленным и эвакуацию..

– Это как? У меня не людей свободных нет, ни медикаментов лишних…Всего в обрез. Сами же знаете.

Громов подумал и позвал адъютанта.

– Сойкин! Дуй ка ты к немцам, пусть они американцев эвакуируют. А для начала – пусть их бюргеры к себе в дома забирают и уход организуют пока раненных не эвакуируют.

Через полчаса, стонущих американских раненых распределили по домам перепуганных немцев. Помнится бургомистр Хельмштедта, что то блеял про какие то нарушения и ссылался на федерального канцлера, но Сойкин врезал пожилому фрицу в печень сразу приведя его к необходимому консенсусу.

– Чего он там блеял? Спросил Громов штабного переводчика, старшину Рузанова.

– Да говорил, что Германия уже не воюет на стороне американцев и они даже не союзники. Мол мир, дружба, жвачка.

– Вот твари! Искренне возмутился Слоенов и комбриг был с ним абсолютно согласен. По русским меркам, это было какое то запредельное скотство. Еще вчера эти люди встречали прибывших из‑за океана американцев, как защитников от "русских варваров" и махали им звездно‑полосатыми флажками, посылая воздушные поцелуи. Сегодня готовы смотреть как разбитые "защитники" будут умирать без медикаментов и не пошевелить для помощи, даже пальцем.

Громов долго, с недоверием осматривал окрестности. Самому начинать переговоры – совершенно не хотелось. Мало ли чего.

– Генерал! На связи "Волна"

"Вспомнишь начальство, оно и нарисуется. Не сотрешь!"

– Слушай, "Уран" … Было заметно, что Бородулин здорово волнуется. Москва договорилась. Я сейчас с генералом Коуном встречаться еду. Твои задачи такие – обсудить маршрут отхода американцев на твоем участке. Будь постоянно на связи, усек?

– Так точно.

Вздохнув, Громов сказал Алтуфьеву.

– Пусть твои орлы тоже белой тряпкой помашут. Мол, мы их услышали. Сойкин, ты по англицки разумеешь?

– Есть немного, господин генерал‑майор..

– Немного. И я вот немного…Ладно, у тебя "Тигр" на ходу?

– Да. Я все больше на танке передвигаюсь. Еще "Феннек" есть..

– Не. машина должна быть наша. Из патриотических так сказать, соображений.

– Принял! Лаврушин снял наушники, покосился на Тюленева и хлопнув его по плечу приказал.

Бери, Тюлень белую простыню и махай в сторону "хаммера". Потом подойдешь к ним и скажешь, что встреча будет вон на том перекрестке… Палец сержанта указал на ближайшие к ним пересечение дорог.

– Ты охренел, Лавруша? А по рации, чего с пендосами нельзя о встрече договорится?

– Не твоего ума дело, ефрейтор. Ты в Наполеоны, что ли записался? Может ты уже бригадой командуешь…? Тебе приказали – исполняй. Или ссышь, "москва"?

– Да пошел ты… Пробурчал Тюлень, заходя в соседнюю комнату и начал ковыряться в опрокинутом платяном шкафу.

– Только здесь махать не вздумай. НП не свети…

– Ага. Сейчас прямо здесь махать и начну. Желчно отозвал Тюлень.