Юрий Агеев - Монолог современника

объявляется дуэль,

как единственное средство.

— Стойте, сударь, вы — подлец! —

и перчаткою по морде…

Дело разрешит свинец

у барьера на природе.

И не скажешься больным

нагловатым секундантам,

и не замолить вины:

честь поставлена на карту.

Выстрел с десяти шагов.

Вверх стрелять — уже не дело!

И всегда своих врагов

славно видеть под прицелом.

Лишь одна защита есть,

чтоб мерзавцы не смелели.

Разве выжила бы честь,

если б не было дуэли?

Глава седьмая

Снег глаза ему застил, —

он не видел беды.

Кони, белые мастью,

обрывали узды.

Все приметы сходились:

и Дантес — белокур! —

в час, когда сговорились,

шёл к барьеру не хмур.

И стрелял без опаски

промахнуться, а вдруг? —

точно рок в его маске

шёл в магический круг.

Что поэту приметы,

если рок отыскал?

Он, прильнув к пистолету,

с болью крикнул: «Попал!».

Но судьбу не застрелишь,

как ни целься потом.

Разве только поверишь

в то, что был дураком.

Разве только в прозреньи,

об диван опершись,

на последнем мгновенье

скажешь: «Кончена жизнь!..»

Глава восьмая

На сердце камень лёг,

воспоминанья жгут.

Какая подлость на планете вьюжной!

Любимые приходят

не тогда, когда их ждут,

а после,

так нежданно и ненужно.

Кровь на полозья капала,

свисала вниз рука,

друг плакал, отвернувшись,

безутешно.

А время убегало,

точно Чёрная река,

вдоль берегов

невыносимо снежных.

Зачем ты шёл под пулю?

Зависть долго стерегла,

выкапывая верную могилу.

За полчаса до выстрела

жена б уберегла,

но ждал Ланской,

и некогда ей было.

Глава девятая

Почему обязательно короток век? —

люди, вспыхнув, сгорают, как свечки.

Знать, лекарства — ненужный балласт для аптек,

если множатся чёрные речки?

Почему обязательно надо уйти

от навета, ошибки, от пули?

Если б кто-то додумался с полупути…

Но ещё никого не вернули.

1985 г.

ОДИССЕЙ И ПЕНЕЛОПА

Чей парус взвился над волной?

Хитрюга Одиссей

сегодня кинул дом родной,

супругу и детей.

Махнул рукой жене с борта, -

приеду, как же, жди...

И вдаль на долгие года

и длинные пути.

А вслед ему, молясь богам

за мужа-остолопа,

смотрела как он убегал

супруга Пенелопа.

А волны ненавидят борт

любого корабля,

и скоро станет мифом порт,

и вообще Земля.

Валы, как бешеные псы,

взревут: "Мы всё сметём!",

потащит ветер, сукин сын,

неведомым путём.

А где-то там, богам молясь

за мужа-остолопа,

пускала голубей на связь

бедняжка Пенелопа.

А вот и Троя. Там уже

не нужен Одиссей.

Он обойдён был в дележе

и изгнан, как плебей.

Его, за хитрости кляня,

загнали на корабль.

- Бери троянского коня

и дуй на все ветра!

А вдалеке, богам молясь

за мужа-остолопа,

почтовых голубей на связь

пускала Пенелопа.

А на Олимпе в пору ту,

в отделе адресов

губила жизнь и красоту

гражданка Каллипсо.

Решив, что Одиссей - мечта

для женщины земной,

она сказала: - Ерунда,

он завтра будет мой!

А чтобы не было проблем,

то на пути возврата

Каллипсо возвела гарем

и остров для разврата.

Вот и бродяга Одиссей

с оравою воров.

Он зол, как тысяча чертей, —

ему не до пиров.

Но вин потоки полились,

жаркого слышен шум.

Друзья до свинства напились

и потеряли ум.

А где-то там, богам молясь

за мужа-остолопа,

напрасно голубей на связь

пускала Пенелопа!

Семь лет, как день, ушли во тьму,

но есть всему предел:

она наскучила ему

и он ей надоел.

Что я забыл здесь, не пойму? —

сказал он раз, вспылив.

Она ответила ему:

— Катись, покамест жив!

Вот остров тает за бортом,

друзья пришли в себя,

а впереди родимый дом,

где, может, ждут тебя…

Хоть соль проела паруса,

пресны матросам дни,

вверх-вниз летят, как на весах,

на все моря одни.

Уж в бочке сыр утратил сорт,

испортилась вода.

Вдруг снова остров, что за черт? -

виднеются стада.

Болит от голода живот,

а там - барашки с ферм.

Но кто бы знал, что там живёт

приятель Полифем?

Ну, только мяса нажрались,

циклоп матроса - хап!

Когда бы не попутный бриз,

не вырвались б из лап.

Казалось, свыше решено

проплавать путь земной,

сирены звали их на дно,

бил с неба град стальной.

Вот с мачты крикнули: "Земля!",