Аляска Ангелини - Невыносимый

— Поцелуй меня снова. Ты не имеешь права отступать сейчас.

Я поражена тем, как хорошо он меня знает. Мои губы раскрываются, и я отвечаю ему, проскальзывая своим языком вдоль его. Ответная реакция Господина молниеносна. Она мгновенна, а движения полны голода, страсти и всего, чего я хотела, когда попросила, чтобы он занялся со мной любовью. По моей коже распространяется жар, и я начинаю двигаться, когда Севастьян скользит своим членом по моей влажной киске. Я впиваюсь в его спину, пытаясь притянуть ближе и заставить мужчину войти глубже. Поцелуи становятся пыткой, через которую мы проходим, и я понятия не имею, как он может контролировать свои потребности. Мой оргазм приближается с каждым скольжением его члена по моему клитору.

Я отстраняюсь тяжело дыша.

— Пожалуйста.

— Скажи мне, что ты хочешь заняться со мной любовью, — его руки сжимают мое лицо, не позволяя мне произнести хоть слово или отвернуться от него. — Скажи мне .

Столько эмоций отражаются в чертах его лица, что я не могу разрушить наш зрительный контакт, даже если захочу этого. Я знаю, что его стены почти полностью разрушены, и я поражена тем, свидетелем чего становлюсь. В нем почти невозможно разглядеть мужчину, который держал меня в плену. Монстра, который делал ужасные вещи с моим телом. Человека, который заставил меня желать их обоих.

— Люби меня, Севастьян.

Головка его члена скользит вверх по складочкам и осторожно погружается в меня. Я шире развожу ноги, позволяя ему войти глубже, когда он притягивает меня к себе. Мне хочется почувствовать каждый его дюйм так глубоко, как никогда раньше не могла себе представить, что он может так меня наполнить. Даже если это заглушит боль только на одну ночь. Я нуждаюсь в этом.

— Я хочу, чтобы ты все время смотрела на меня. Тебе нельзя отрывать от меня взгляд. Понятно?

— Да… Севастьян, — слетает с моих губ то, что хочет услышать Господин. Раньше, это слово чуть не убило меня, но теперь мне начинает нравиться, как оно звучит. Это прозвище мне дорого, но я не могу понять почему. Может, из–за сурового наказания, которое я получила. Я не верю в это. Я подчинялась ему и раньше. Это решение далось мне легко. Теперь я вижу, что мы двигаемся вперед. Я не знаю, что с ним случилось, но хочу это выяснить.

— У меня не было возможности сказать тебе, но я думаю, что ты красивая, — руки Севастьяна скользят вверх по моему лицу, и он пропускает сквозь пальцы пряди моих волос. Я сильнее втягиваю живот, в котором порхают бабочки. Слеза скатывается по щеке, но он вытирает ее большим пальцем. — Я хотел сказать тебе это с самого начала. Но не мог сделать этого раньше. Пока ты не признала свое положение, — его бедра толкаются в меня, и он вращает ими, заставляя меня понять, что он достигает тех мест, которых никто не касался прежде. Я отпускаю его спину, позволяя своим ладоням ухватиться за его предплечья чуть выше ладоней. От следующего толчка я стону и сжимаю его запястья.

— Ты действительно считаешь меня красивой?

— Мне жаль, что ты не видишь того, что вижу я. Если бы ты смогла послушать мои мысли, хотя бы пять минут… — он качает головой и наклоняется, прижимая свои губы к моим. — Мне жаль, что ты не можешь.

От моего хлюпанья носом его движения замедляются. Паника, что он может остановиться, заставляет меня дотянуться до него ногами и обернуть их вокруг его талии. Я не могу остановить поток слез, но я не хочу, чтобы из–за них он передумал.

— Ш–ш–ш. Я никуда не уйду. Позволь страху покинуть тебя. Сегодня вечером ты в безопасности. Даже от меня, — он убирает мои руки со своей шеи и прижимает их к моей груди. — Ты будешь лежать на животе и все время держать руки здесь.

Севастьян поднимается, а меня поглощает пустота. Когда он переворачивает меня и откидывает назад волосы, падающие мне на лицо, то я уже не уверена, что это будет занятие любовью. У меня есть четкое представление, что это должен быть страстный секс в миссионерской позе. Два человека, которые удерживают друг друга близостью не только при помощи своих тел, но и своего разума. Как мы собираемся это сделать, если я перевернута и прижата весом собственного тела?

Кровать приходит в движение, когда он седлает мои бедра и наклоняется вперед, проталкивая член обратно в мою киску. Севастьян входит до тех пор, пока ко мне не приходит уверенность того, что он не сможет погрузиться глубже. С закрытыми глазами я наслаждаюсь его размером. Наполнена. Да. Он делает это для меня. Настолько глубоко, что я уверена, что ни в моем теле, ни в моем разуме для него больше нет места.