Cassia Leo: Knox-3

— Когда они собираются нас найти?

— Ребекка, нет вообще никакой гарантии, что нас найдут.

Даже не хочу думать об этом. Лита сколько хочет, может оставаться реалисткой, но я не хочу даже думать о том, что могу умереть здесь, в подвале. Всё, что я видела здесь, указывало на то, что нас никогда не найдут. Нас держат здесь, чтобы достичь какой-то цели.

Полагаю, мне стоит поблагодарить свою счастливую звезду, что пока нас никто не трогает.

А затем я вспоминаю сон, который только что видела. Я тянусь, чтобы дотронуться до своего плеча, там, где он кусал меня, и вздрагиваю, когда Лита обнимает меня.

— Тебе снился секс с Ноксом. — я смеюсь сквозь слезы, и она вместе со мной. — Все в порядке. Если кто-то и вытащит нас отсюда, это будет он.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он любит тебя.

Я снова вспоминаю свой сон. Нокс никогда не говорил мне, что любит. Но, во сне, он говорил об этом. Он любил меня настолько, что сначала похитил, а потом искусал мое плечо, пока трахал меня. Боже, я больна.

— Не уверена. А что, если мы находимся здесь именно из-за него?

— Да ладно тебе, Ребекка. Не будь такой наивной. Конечно же, мы находимся здесь из-за него.

— Тогда почему ты утверждаешь, что он меня любит?

Она отодвигается от меня, и обнимает свои колени.

— Потому что он не монстр?

— Чего?

— Все, что он делает, он делает ради тебя.

— Нет, все, что он делает, он делает ради мести.

— Ты ошибаешься. — Она поворачивается, чтобы, сквозь желтый свет от лампы, висящей на потолке, посмотреть на меня. — Он оплачивал больничные счета моего отчима в течение семи месяцев. И делал он это не из-за мести. Он делал это, чтобы подобраться поближе к тебе.

— Семь месяцев? И ты только сейчас говоришь мне об этом?

— Он заставил меня пообещать, что я не расскажу тебе. Чтобы ты сделала на моем месте, если бы твой отец умирал, и кто-то предложил ему лучшее лечение, доступное в нашей стране? Что мне оставалось делать? Позволить отцу умереть? Сказать нет Ноксу Саважу?

Я издаю долгий вздох, и обнимаю колени.

— Ему невозможно отказать.

— Ты злишься на меня?

Я качаю головой, и кладу щеку на колени.

— Я не злюсь. Мне просто страшно.

— Мне тоже.

— Мы должны найти выход отсюда.

— Ага, только его нет, и ты это знаешь. Мы уже пытались.

— Нет, нам нужен план. Мы должны найти способ, заставить их перевезти нас куда-то. Не могут же они вечно нас здесь держать.

Я смотрю в угол подвала, там находится раковина и туалет, никаких стен, занавесок, ничего. Рядом с туалетом стопка рулонов туалетной бумаги, их штук двести, не меньше. В паре шагов стоит деревянный стол, за которым мы ели стоя. Пластиковая тарелка с сухарями и две пустых чашки, под столом где-то сорок галлонов воды.

Нас кормили супами, пастой и булочками. По крайней мере, еда вполне приличная, даже если нам приходиться есть руками. Должно быть, они приносят её из ресторана, или просто делятся с нами тем, что готовят сами.

В любом случае, от голода мы не помрем. Но, они так и не сказали нам, как планируют с нами поступить. Они только подают нам пищу, и все. Они не били нас, не угрожали, вообще не разговаривали. И мы никогда не видели их лица, и не слышали их голоса.

Насколько я знаю, это вполне может быть и Нокс.

Глава7

Бенсонхерст не сильно изменился за прошедшие восемь лет. Значительная часть 18-й Авеню закрыта из-за праздника Святой Розалии. Мы с Джерри Майнеллой любили посещать продуктовую ярмарку, отличное было место, можно было попасть в переделку или же подцепить девчонку.

Иногда, я скучаю по этому месту. Но, сегодня совсем не такой день.

Мы проезжаем мимо магазина, где Джон обычно сидел, попивая газированную limonata и настаивал, чтоб все «сели и ели гребаную еду. А теперь он, как чертова крыса, прячется в подвале в Ньюфаундленде. Его жизнь была в опасности, и нам оставалось только посадить его под домашний арест. И его адвокат привел отличные доводы, почему я могу защитить его лучше любой программы защиты свидетелей.

Мы поворачиваем за угол, и движемся мимо моего старого дома. Дома, где была до смерти избита моя мать. Табличка «продается» стоит, наклонившись, она выглядит усталой, так долго здесь стоит. Трава пожелтела из-за августовской жары. Когда моя мать была жива, но дом пустовал, соседи всегда поливали траву. Видимо, он пустует уже очень давно.

Да уж, трудно продать дом, где произошло убийство.

Бруно паркует машину на тротуаре, вниз по улице от моего старого дома на 80-й улице, рядом с белым, двухэтажным домом на 19-й Авеню. Это один самых больших домов в округе. Джон купил участки по соседству, чтобы расширить его. В результате, получился дом с восемью спальнями, и двором, который примерно в шесть раз больше того крошечного заднего двора, который был у нас с мамой.