Aleksandra Sokolova: Play

И я подумала, что теперь-то точно всё будет по-другому. Как же я ошибалась…

В понедельник в школу приехала комиссия. Тебя и меня вызвали посреди урока, привели в кабинет директора и начали разбор. Чего я только не наслушалась… И то, что под моим руководством у ребенка сложились неверные представления о мире, и то, что ребенок явно попал под неверное и тлетворное влияние. И то, что ребенок не мог сам нигде такого набраться – очевидно влияние учителей. И так далее, и так далее…

А ты улыбалась. Я видела, каких усилий стоило тебе сдерживать смех. Ты сидела на стуле, смотрела на наши упакованные в костюмы и профессионализм лица, и смеялась над педагогикой, над психологией, над строгими педологическими правилами и постулатами.

Мы обе получили по строгому выговору. С этого дня я начала тебя ненавидеть.

Дальше всё стало только хуже. Ты словно сбросила с плеч оковы и решила развернуться в полную силу. Весь июнь я руководила практикой у девятых классов, и вынуждена была ежедневно тебя видеть. Что ты творила! Я даже не хочу вспоминать, потому что только сейчас могу думать об этом со смехом, а не с ненавистью и неприязнью.

К середине июля, когда старшие классы нашей школы традиционно готовились к поездке в горный лагерь, я начала тесно общаться с Денисом. Это было время чудес и сказочных отношений. Денька дарил мне цветы, красиво ухаживал, он сразу понравился Кириллу и в выходные мы втроем часто ходили на баскетбольную площадку или гуляли в парке. Ты отошла на второй план. Нет, на сто сорок второй. Тем более что практика давно закончилась, и мне не нужно было тебя видеть.

В лагерь мы поехали все вместе – Денис, Кирилл и я. Первые дни я просто наслаждалась свежим воздухом, чувством любви и покоя. Мужчины мои проводили много времени вместе, эксцессов не происходило, и жизнь была чудесна.

А потом снова появилась ты. Прошло всего несколько дней с приезда в лагерь, когда я вдруг обнаружила, что Денис всё чаще остается в домике в то время как Кирилл где-то гуляет. И гулял он с тобой.

Зачем тебе это было нужно? Хотела ли ты стать ближе ко мне таким образом или хотела отомстить за что-то? Не знаю. Но я испугалась. Кира влюбился в тебя почти сразу – ты была красива, была старше, умнее, была душой любой компании и очень необычной девочкой. Со стыдом и чувством презрения к себе я вспоминаю наш тогдашний разговор. Я не просила, нет – я приказала тебе оставить моего сына в покое. Но на все жестокие и холодные тирады в ответ я получала только презрительную усмешку и пожелание не лезть в твои дела.

Что ты сделала с моим сыном? Как тебе это удалось? Он стал спокойнее, и в то же время активнее. Полюбил спорт, начал бегать с тобой по утрам, в тихий час сидел на лавочке и читал Майн Рида. Он всё время проводил с твоим отрядом и начал чувствовать себя увереннее.

Я не знала, что и думать. Мне нравилось то, что происходило с Кириллом, но я ненавидела его увлеченность тобою.

А потом Кирилл ударил Дениса. Я не знаю, до сих пор не знаю, что между ними произошло, я увидела только результат: мой сын, мой маленький сын, схватил табуретку и изо всех сил ударил взрослого мужчину.

Я пыталась с ним разговаривать, пыталась узнать, что случилось, но добилась только того, что он объяснил, кто его научил так драться.

Господи, если бы только у меня была возможность вернуться туда и сделать все иначе. Если бы ты знала, как я жалею о том, что сделала. Я кричала на тебя. Я угрожала. Я топала ногами. Всю свою ненависть и злость я вылила на одну тебя. И это не сделало лучше никому. Ни тебе, ни мне, ни Кириллу.

Теперь сын снова ненавидел меня. Но уже не за отца. Он продолжил бегать по утрам, перешел от Майн Рида к Куприну и разговаривал со мной сквозь зубы. Даже Денис ничего не мог сделать – Кира только улыбался в ответ на его попытки поговорить. И я слишком хорошо знала, чья это была улыбка!

Через неделю был поход. Денис с Кириллом остались в лагере – это была очередная попытка вернуть былое доверие, а я обязана была идти с учениками. Уже через несколько километров я поняла, что не дойду. Рюкзак давил на плечи, болел живот, и страшно хотелось упасть на травку и больше никогда не подниматься. Как я жалела, что рядом нет Дениса! Он бы забрал рюкзак, подставил плечо и помог бы преодолеть этот путь. Я знала, что должна дойти. Я не могла сдаться. Ученики равняются на учителей, и что бы было, если бы учитель опустил руки? И, кроме того, мне не хотелось снова увидеть на твоем лице презрение.