Aleksandra Sokolova: Play

Александра Соколова

PLAY

Скоро закончится день.

Разбегутся по небу твои и мои самолеты.

И сомкнется в единый замок

Всё то, что было когда-то прожито.

Эпилог.

Тонкий вечер укутал город шалью из ярких огоньков и неслучайных встреч. Черный «Мерседес» остановился на светофоре. Загремел по мусоропроводу белый матовый пакет, полный бутылок из-под пива. Лёг на стол приказ об отчислении. Заиграла у соседей развеселая песня. Вырвался изо рта и размазался по асфальту плевок.

Все участники заняли свои места. Все статисты напружинили ноги. Они пока еще только серые фигуры, застывшие в ожидании. Для того чтобы они ожили, нужна только малость.

Нужно нажать на кнопку

PLAY

Повсюду были разбросаны сумки и чемоданы. Казалось, что никуда от них не деться – только сделай шаг, и обязательно наткнешься на еще один – красный, огромный, с колесами, или изящный черный, с длинной серой ручкой, или оранжевый, сверкающий пластиковым боком.

Собрана была даже маленькая сумка с провизией – в дорогу. Она стояла на стуле в прихожей, ненавистно-раздутая, синяя. А рядом с ней – простой черный плащ, небрежно кинутый на столик.

И стучало в висках, и холодило ладони, и в голове звучало речтативом: «Несмейрыдатьнесмейрыдатьнесмейрыдать». Впрочем, и слез-то не было. Они острыми льдинками застыли в глазах, делая их из зеленых почти изумрудными.

-Присядем на дорожку?

-Присядем.

Сели прямо на чемоданы. И мелькнула мысль – может быть, просто не вставать с этого огромного куска пластика? Может быть, вцепиться в него руками и ногами, лечь животом, и тогда, тогда, может быть, все станет по-другому?

-Я…

-Я…

Они заговорили одновременно, и одновременно же замолчали. Поднялись на ноги. Неловко обнялись.

-Позвони мне, когда… доберешься.

-Конечно.

Звонок в дверь прозвучал набатом, от которого некуда было спрятаться. Как же она не догадалась выкрутить этот звонок к чертовой матери? Водитель вошел, и деловито подхватил все чемоданы разом.

Они остановились на пороге.

-Позвони мне, когда…

-Конечно.

А потом дверь захлопнулась. И этот звук – о господи, она точно знала, что этот звук будет теперь преследовать ее всю оставшуюся жизнь, но не ожидала, что именно он растопит лед в глазах, и из них потоком хлынет все то, что она так и не смогла сказать, и так и не смогла сделать.

Она кинулась в ванную, кулем свалилась там прямо на кафельный пол, и зарыдала, уткнувшись в белый махровый халат.

В кармане халата что-то хрустело. Она сунула руку в карман и вынула конверт. Простой конверт, белый конверт, конверт без марки и без подписи.

И долго-долго она крутила его в руках, поливая слезами, и думала о том, нужно ли, стоит ли, имеет ли значение, откроет она его, или нет…

STOP

BACK

Длинные пальцы сомкнулись вокруг серебристой выпуклости бокала. Сжались так тесно, что еще немного – и на пол посыпались бы осколки. И было чувство, словно это не бокал напрягся в тесном объятии, а сердце, и что именно его сжали вдруг неожиданно вспотевшими пальцами.

От яркого солнца слезились глаза. Лучи проникали в номер гостиницы незваными бесцеремонными гостями, выхватывая из серости желтые обои, белесый ночник и разбросанные по полу летние вещи. Пора.

Ни единое слово на свете не несет собою столько противоречий, как короткое и емкое «пора». «Пора домой» – и вот из ног к голове поднимается радость и предвкушение. «Пора домой» - и сердце бухает в пятки, стыдливо ноя и пряча в уголках глаз боль. «Пора домой» - и возвращается надежда. «Пора домой» - и разбивается мечта. Мечта, длинною в целую жизнь.

Ксения поставила пустой бокал на столик, подошла к окну, прищурилась и отдернула занавеску, отдавая номер целиком во власть яркого южного солнца. Вдалеке виднелся огромный песочный ковер, сплошь уставленный белыми шезлонгами и украшенный разноцветными зонтиками. Она опустила голову и посмотрела на подоконник. Солнечные блики переместились с лица на темноволосую макушку.

-Ну что ты маешься?

Ася подошла сзади, незаметная и неслышимая. Протянув руку поверх плеча, задернула шторы. Ксения возражать не стала.

-Домой не хочется, - коротко ответила она, разворачиваясь и забираясь с ногами на подоконник. Теперь для солнца осталась всего лишь маленькая щель между двумя портьерами, но и этого было достаточно для того, чтобы жить, а не считать минуты утекающего в никуда счастья.